– Конечно, Михаил Степанович, поезжайте, возьмите пару лошадей, оружие, – сказал я есаулу, – сотни талеров вам на дорогу хватит? И прошу вас, поаккуратнее, не лезте на рожон и больше в плен не попадайте, а то принцев не хватит вас выменивать обратно.
– Спасибо за все, Александр Павлович, и, самое главное, за свободу, – ответил обрадованный Лаврентьев и, получив деньги, пошел к казакам за лошадьми.
Лаврентьев ушел собираться в дорогу, а я остался «думу думати»: Стоило СЦ спасти несколько тысяч жизней, да появиться ТНТ (известия о нем давно уже достигли иностранных ушей и глаз), как все зашевелились. Как, у России появились новые средства ведения войны?! Она сможет вернуть своими лекарствами и прогрессивными методами лечения больше раненых в строй, новые ручные бомбы дадут пехоте преимущества как в атаке, так и в обороне?! Надо срочно делать что-то свое – и вот началось брожение и шевеление в головах штабных стратегов в Берлине, Лондоне и Париже. Я уже не говорю о том, что выстрелы «Максима» и грохот ручных гранат в здешней пустыне уже привели местные племена в состояние между трепетом и шоком, а местные сагибы[55] – военные советники уже бомбардируют свои штабы донесениями о горе трупов в ущелье. И это сделала какая-то горстка русских, не понеся при этом потерь?! Так что, еще до расстрела «дервишей»[56]-махдистов при Омдурмане не дошло, а строки «У нас есть пулемет «Максим – у них «Максима» нет» стали реальностью. Повозка истории свернула с накатанной дорожки и понеслась куда-то в сторону, пугая и давя «бабочек Бредбери»[57] десятками.
Что-то принесет мне следующий день? Совсем забыл с этой суетой – надо купить Маше красивое кольцо: вдруг все сладится и я официально назову ее здесь своей невестой в присутствии отчима и его «бояр»? А не сладится, подарю какой-нибудь красивой абиссинке на Рождество и поеду, как Лаврентьев, на войну – это развлечение для мужчин без женщин, а свинцовые пилюли очень помогают от боли в сердце: вот пуля пролетела – и ага, ты на небесах…
Отсыпал в мешок трофейных талеров (не подотчетные же денежки!) и поехал узнать, где тут ювелиры обитают. С собой взял верного Артамонова. Оказалось, тут целый квартал одних ювелиров. Попросил Артамонова подержать лошадку и зашел в одну лавочку, потом в другую, наконец, зашел к еврею, говорившему по-французски, вернее от так думал, что по-французски, но понять можно было. Да и вообще, кому еще быть классным ювелиром, как не еврею, хотя здесь были и армяне и греки и какие-то арабы, национальности которых я не понял, так как они говорили либо по-арабски либо на местном диалекте – смешанные амхарский, оромо и галласский, хотя и армянский и греческий я тоже не понимал. Так что выбор был во многом потому, что я не только глазел на выставленные вещи, но смог объяснить, что мне нужно. А нужно было мне тоненькое изящное кольцо на среднюю фалангу моего мизинца с крупным и чистым бриллиантом. Еврей, сообщивший, что его зовут Исаак, понимающе кивнул и показал мне несколько колец. Мне они не понравились – кольца очень толстые, на что Исаак ответил, что здесь такая мода – золота должно быть много! Тогда я стал выбирать камень, переделать металл можно, а вот камень – он навсегда. Никакого увеличительного стекла, чтобы посмотреть включения и мутности внутри, конечно не было, поэтому я больше оценивал по игре света.