— Конституцией здесь и не пахнет, — фыркает подполковник. — Как и спецзаконами. Холостой выстрел, судья.
Бабища поворачивает к себе свою рабочую станцию и, подобно Баку, что-то с полминуты выбивает на клавиатуре:
— Посмотрите теперь на свой планшет, — сообщает в итоге она. — Я расшила доступ и вам.
Куратор невозмутимо пожимает плечами и начинает читать.
— У меня не было доступа к этому документу раньше, — кажется, он слегка озадачился через минуту.
— Потому что это неафишируемые договорённости нашего муниципалитета и агломерации с центром, на этапе присоединения к Федерации, — судья пронзительно смотрит на него. — Они несекретны, но и не афишируются.
— Это понятно, — кивает Бак, задумчиво тарабаня пальцами по подлокотнику. — У каждого округа свой пакет индивидуальностей, и ими лучше не светить лишний раз…
— …чтоб завидующие кланы из других округов шум не поднимали, — с облегчением кивает ему баба. — Да. Раньше, видимо, у вас на нашей территории не возникало подобных коллизий. Потому никто из муниципалитета не давал вам эту директорию. А сами вы…
— А сам я не имею физической возможности читать по двенадцать тысяч новых федеральных документов каждые сутки, — невежливо перебивает её подполковник. — Особенно если к моей работе девяносто девять сотых этого спама никаким местом не относится.
— Что не отменяет нерушимости прав Семьи Штавдакер в данном конкретном случае. — Подаёт со своего места голос брат Виктора. — Поскольку договорённости с федералами о списке всех исключений на наш счёт мы считаем нерушимыми.
— И каждый год, уже который десяток лет, исправно и в одностороннем порядке тянем наши не всегда выгодные нам обязательства, — добавляет второй их мужик, сидящий справа от Саяры. — Подполковник, сейчас первый раз за всю историю наших с вами, федералами, отношений, когда мы предъявляем к оплате наше старое-престарое право. Все эти годы мы тащили лямку самостоятельно. Теперь — первый раз ваша очередь делать ответный ход. Я о Федерации в целом, в вашем лице.
Бак переглядывается с доктором. Тот зачем-то хлопает его по предплечью, а сам поворачивается к судье:
— Развивайтесь.
— Ввиду открывшихся в ходе разбирательства обстоятельств, у суда в моём лице есть твёрдая уверенность в том, что пределы необходимой обороны соискателя Алекс были превышены. — Бабка выглядит спокойной и невозмутимой, но её эмоции Алекс из своего чипа определяет как «ликование».
— Бабища явно имеет какие-то свои отношения со Штавдакерами. Однозначно получила от них какую-то ориентировку на результат, который теперь пытается отрабатывать. —