За несколько дней до того, как русское войско выступило в рижский поход, думный дьяк посольского приказа Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин был направлен в Курляндию с письмом к герцогу Якобу. В обмен на московскую дружбу и всяческое содействие герцогу предлагалось уговорить рижан сдаться. Якоб принял посланника со всеми почестями уже в начале августа, но пока переговоры затягивались, а жители Риги сдаваться не собирались. Правда, и осада еще не началась, еще не видно было русского войска. Где-то оно еще там… шло…
О последнем Бутурлин, конечно, не ведал, но о многом догадывался и многое предвидел.
* * *
– Ты?! – рука новоявленного немецкого дворянина невольно потянулась к эфесу…
А шпаги-то не было! Не купил еще. Только ножичек. Ну, в таком деле и ножик сгодится…
– Только не надо меня резать, – улыбнулась Марта. – Я против!
Как обычно, она была одета в мужское платье, какое носили местные простолюдины – просторная посконная рубаха, жилет, короткие узенькие штаны. Глянешь – смазливенький такой отрок, правда, если хорошенько присмотреться, то можно заметить и выпуклую попу, и упругую грудь, и все прочие аппетитные девичьи округлости… Если присмотреться. Но так… просторная рубаха надежно скрывала грудь, а наброшенный на плечи рваненький плащик – бедра.
– Против она… – хмыкнув, Никита Петрович неожиданно улыбнулся. – Ну, пошли, перекусим, что ли… Тут есть один кабачок… почти рядом…
– «Лидо»?
– Он…
Что делать с этой опасной и вредной девчонкой, Бутурлин решал на ходу. В буквальном смысле слова. Нудненький дождик, к слову сказать, перестал, и сквозь разрывы туч выглянуло яркое летнее солнце. Город сразу же стал каким-то нарядным, праздничным – сверкающие булыжники мостовых, чисто вымытые дома, ясные сияющие оконные стекла, высоченные шпили церквей, увенчанные золотистыми петушками.
Лучше всего от девчонки избавиться, причем – как можно скорей. Тут можно пойти у нее на поводу… якобы пойти. Чего-то ведь она попросит… Ну, ведь не зря же подошла, что-то ей точно надо. И как только умудрилась выследить?
– Я с самого пригорода за вами шла, – так же, на ходу, пояснила Марта. – Точнее – от русского подворья.
А! Тот мальчишка, что пристал к беженцам… Внимательней бы на него посмотреть… Да кто ж знал! И на старуху бывает проруха.
– И вот, осмелюсь предложить себя вам в услужение, – заглянув своему спутнику в глаза, девушка нагло улыбнулась.
– Ты ж меня чуть не отравила, дщерь! – наконец возмутился Никита Петрович. – А теперь в слуги набиваешься?
– Хотела бы отравить – отравила, – серые глаза девчонки сверкнули все с тем же нахальством. Вот уж, поистине, кому-то и наглость – второе счастье. – Но ведь не отравила же! Просто подумала – вдруг бы да вы меня убить захотели?