Наша Комиссия на Сахалине. К сожалению, у меня нет шифра с ними, и я боюсь, что это очень сильно затруднит сношения по различным вопросам, которые у них будут возникать в процессе их деятельности. Японцы сообщили мне, что они собираются начать вывод войск с восточного берега 5-го марта. Потом дополнительно они исправили это сообщение, что они собираются не начать 5-го марта, а к 5-му марта закончить вывод войск с восточного берега. Это заставляет нас еще более торопиться — с переброской на восточный берег хотя бы десятка наших красноармейцев или милиционеров. Я об этом Вам телеграфировал, но из копии телеграммы, полученной мной за подписью тов. Ротштейна, у меня такое впечатление, что Вы не приняли твердого решения в этом направлении. Между тем мы можем прозевать и попасть на восточный берег лишь к лету. Кроме милиционеров я бы считал необходимым отправить на восточный берег несколько горных инженеров, которые уже сейчас могли бы приступить к выяснению обстановки и к собиранию необходимых для заключения концессионных контрактов материалов.
Я надеюсь, что тов. Копп по дороге заедет в Пекин. Это совершенно необходимо и для него, и для меня.
С коммунистическим приветом
Л. КАРАХАН
РГАСПИ.Ф. 82 Оп. 2. Д. 1238. Л. 81. Подлинник.
ХАРАКТЕРИСТИКА ГЛАВКОМА МОНГОЛЬСКОЙ НАРОДНОЙ АРМИИ ЧОИБАЛСАНА
г. Москва
4 июня 1926 г.
Главком МНА Чой-Балсан[184] в период Унгерновщины[185] командовал партизанскими отрядами, действовавшими против Унгерна. Был слушателем подготовительного Курса нашей Военной Академии. В должность главкома вступил после расстрела его предшественника Данзана.
В военном деле разбирается слабо. Мало работает и интересуется военными вопросами, военной литературы почти совсем не читает. Русским языком владеет довольно хорошо, хорошо читает, пишет плохо, безграмотно. Принимает деятельное участие в политической работе, являясь работником главным образом в Союзе Молодежи и отчасти в ЦК МНРП. Перегрузка политической работой еще больше мешает ему заниматься военным делом.
Как фигура политическая, главком пользуется малым авторитетом, во всем беспрекословно послушен Джа-Дамбе[186], которому позволяет даже третировать себя! В своих действиях он очень нерешителен и самостоятельно ничего не предпринимает. По общему мнению, монгол, он человек не установившийся и колеблющийся; в рискованные моменты, и в частности во время Данзановской истории, он играл довольно двусмысленную роль, что ему до сих пор не могут забыть монголы.
Он очень честолюбив, любит почет и сам очень почтителен с начальством. Отношение его к СССР неопределенно, больше равняется на настроение авторитетов, главным образом на Джа-Дамбу.