Он снова включил прожектора субмарины, и все, кто был на корабле, устремили взгляд вперед, забыв в это удивительное мгновение обо всем на свете, даже о своей миссии.
Дюваль пробормотал:
— Какое чудо! Венец творения Господа!
Даже Грант на мгновение проникся этим ощущением. В самом деле, ведь человеческий мозг — сложнейшее устройство во вселенной, собранное в таком маленьком объеме.
Вокруг стояла мертвая тишина. Клетки, которые составляли ткань мозга, были многоугольными, неправильной формы, тут и там из них выпячивались длинные упругие отростки-дендриты, отчего нервные клетки напоминали заросли ежевики.
Субмарина свободно двигалась в интерстициальной жидкости между нервными клетками. Через иллюминатор были хорошо видны дендриты, которые тянулись в разные стороны и переплетались между собой в невообразимом беспорядке. Один раз на глаза путешественникам попалось нечто похожее на сдвоенную луковицу какого-то ископаемого растения.
— Смотрите, они не соприкасаются! — сказал Дюваль. — Это синапсы — места соединения нейронов. Клетки не соприкасаются, остается тончайший промежуток, который преодолевается химическим путем.
— Кажется, что вокруг полно фонариков! — с нескрываемым удивлением произнесла Кора.
Микаэлс пробурчал, все еще злясь:
— Обыкновенный обман зрения! Отражение миниатюризированного света выкидывает свои фокусы. Никакого отношения к действительности эти штучки не имеют.
— Откуда вам знать? — тут же завелся Дюваль. — Это огромный пласт не изученных пока явлений. Особенности отражения миниатюризированного света очень тесно связаны с молекулярной структурой клеток. Я предвижу, что этот метод изучения внутреннего строения клеток станет самым мощным инструментом из всех, какие только есть у современной науки. И вполне может так случиться, что важность научных открытий, сделанных в ходе нашей миссии, окажется гораздо значительнее, чем то, что случится с Бинесом.
— Этим вы и пытаетесь себя оправдать? — въедливо спросил Микаэлс.
Дюваль побагровел.
— Извольте объясниться!
— Прекратите! — вмешался Грант. — Ни слова больше, господа!
Дюваль сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, и снова повернулся к иллюминатору.
Кора сказала:
— И все-таки вы видите эти «фонарики»? Посмотрите! Присмотритесь к этому дендриту, когда подойдем поближе.
— Я вижу, — сказал Грант. Действительно, того ровно мерцающего сияния, которое стало уже привычным после путешествия по остальным частям тела, сейчас не было. Там свет то угасал, то вспыхивал снова в непредсказуемом ритме, и все вокруг, казалось, было заполнено огромной тучей светлячков. А здесь вспышки отраженного света распространялись строго вдоль дендритов, и каждая следующая вспышка начиналась прежде, чем предыдущая успевала полностью угаснуть.