Моррисон потирал поцарапанную руку. Доктор подумал, что вряд ли кто-нибудь в кафе расслышал его слова, да и вообще обратил на них внимание.
— К сожалению, я вынужден присутствовать на конференции.
Лицо Барановой осветилось улыбкой, словно они продолжали болтать о погоде:
— Мне думается, прогулка у реки будет для вас куда интереснее.
На какое-то мгновение Моррисону почудилось, что улыбка у нее соблазняющая. Но разумеется, Наталья ни на что не намекала.
Моррисон усмехнулся, поймав себя на мысли: «Прекрасная русская шпионка соблазняет наивного американца». Во-первых, Наталью нельзя было назвать красавицей, и ее фигура не была идеальной. Во-вторых, она вовсе не помышляла о соблазнении, а сам Моррисон не проявлял к ней явного интереса. Кроме того, доктора вряд ли можно было назвать наивным. Тем не менее он даже не заметил, как уже шел с Натальей к реке. Они неспешно брели по университетской территории. Она оживленно болтала о муже Николае, о сыне Александре, который ходил в школу и по какой-то непонятной причине увлекся биологией, хотя она сама занималась термодинамикой. К большому разочарованию отца, мальчик ужасно играл в шахматы, зато подавал большие надежды в игре на скрипке.
Моррисон почти не слушал. Он погрузился в собственные мысли, пытаясь вспомнить все о заинтересованности русских в минимизации и найти связь со своей работой.
Наталья указала на скамейку:
— Эта, по-моему, вполне чистая.
Они присели. Моррисон уставился на реку. Река кишела весельными лодками, похожими на сороконожек. Но он не смотрел на воду, а наблюдал за машинами, тянущимися вдоль по шоссе с обеих сторон. Оба молчали, пока Баранова, задумчиво посмотрев на него, не произнесла:
— Вас не интересует?
— Что именно?
— Предложение поехать в Советский Союз.
Нет! — отрезал он.
— Но почему? Американские коллеги не признают ваших идей, вы в депрессии, ищете выход из тупика, отчего же не поехать к нам?
— Раз уж вы так хорошо меня изучили, то должны знать, что мои идеи не признаны. Но откуда уверенность, будто моя депрессия из-за этого?
— Любой нормальный человек впал бы в депрессию. И вы не исключение, будьте уверены, — заявила женщина.
— Вам близки мои идеи?
— Мне? Я играю не на вашем поле. Я ничего не знаю о нервной системе, то есть знаю слишком мало.
— Я полагаю, вы просто согласились с мнением Шапирова.
— Да. Как бы там ни было, смелые проблемы надо решать смелыми методами. Что плохого в объединении наших идей и ваших методов? Кому от этого станет хуже?
— Значит, вам известно о моих исследованиях. Их материалы были напечатаны?