Сон подкрался. Голова Моррисона безвольно склонилась набок. В таком неудобном положении проспать можно не долго…
Прошло минут пятнадцать, когда он начал просыпаться. Небо было еще синее, сумерки в комнате сгустились, ему подумалось с некоторым чувством вины, что сегодняшние научные доклады оказались проигнорированы. Зароились «бунтарские» мысли: «Прекрасно! Какого черта я должен их слушать?»
Досада нарастала. Чем он занимался на съезде? За три дня не услышал ни одного доклада, который бы его заинтересовал, и не встретил никого, кто бы смог помочь ему в рушащейся карьере. Что делать в оставшиеся дни, кроме как бегать от двух человек, с которыми познакомился и с которыми ужасно не хотелось встречаться вновь, — Барановой и Родано.
Он почувствовал голод. Еще не обедал, а уже пора ужинать. Беда в том, что настроения есть в одиночестве в роскошном ресторане отеля не было и еще меньше хотелось платить по взвинченным ценам. Мысль об очереди за стойкой в кафетерии прельщала еще меньше. Надо на что-то решаться. С него довольно. Он мог освободить номер и прогуляться до железнодорожной станции. Она находилась недалеко, да и прохладный вечерний воздух поможет избавится от тяжких мыслей. Сборы займут чуть более пяти минут, через десять он будет в пути.
Доктор мрачно размышлял над этой задачей. По крайней мере, сэкономит половину стоимости проживания и покинет проклятое место, которое сулит одни неприятности. Он был абсолютно прав, и надоедливый колокол в его голове звенел, напоминая, что он пробыл здесь слишком долго…
8
Быстро выписавшись внизу у администратора, Моррисон вышел через огромные стеклянные двери гостиницы, довольный, но все еще обеспокоенный. Он тщательно исследовал коридор, удостоверился, что там нет ни Барановой, ни Родано, и вскоре выискивал такси, рассматривая людей, входящих и выходящих из гостиницы. Все казалось яснее ясного.
Все, кроме позиции рассерженного правительства. И ничего еще не закончилось. Впереди — бесконечные несчастья. Университет в Макгилле маячил спасительной соломинкой. Если бы он мог поехать туда…
Моррисон свернул в вечернюю темень к вокзалу, расположенному довольно далеко. По его расчетам, он доберется домой за полночь, и вряд ли в поезде удастся заснуть. В сумке валялся сборник кроссвордов, ими можно себя занять, если будет достаточно света. Или…
Вдруг Моррисон резко обернулся, услышав свое имя. Он сделал это машинально. По известным причинам и при существующих обстоятельствах ему бы следовало поспешить, воздерживаясь от разговоров.
— Ал! Ал Моррисон! Господи! — Голос звучал пронзительно, но Моррисон не узнавал его.