— Да, она слегка переменилась, — заметил я. — Вы не заметили, что она стала гораздо красивее?
— Да, — сказал Октавиус, как будто зубами лязгнул.
— Ведь это хорошо?
— Нет! — отрубил он еще резче. — Мне нужна моя простая Мэгги с ее смешным личиком. А эта новая Мелисанда все время возится со своими волосами, мажется тенями то такими, то этакими, меряет какие-то платья и лифчики, а со мной почти и не говорит.
До конца обеда он не сказал больше ни слова.
Я подумал, что мне стоит увидеться с Мэгги и поговорить с ней как следует.
— Мэгги, — сказал я.
— Мелисанда, если вам не трудно, — поправила она меня.
— Мелисанда, — повторил я, — похоже, что Октавиус несчастлив.
— И я тоже, — ответила она довольно едко. — Октавиус становится таким нудным. Он не хочет выходить из дому. Не хочет развлекаться. Ему не нравятся мои новые вещи, моя косметика. Что он, в конце концов, из себя строит?
— Ты сама его считала королем среди мужчин.
— Ну и дура была. Он просто маленький уродец, на которого смотреть противно.
— Ты же хотела стать красивой только для него.
— Что вы имеете в виду — «стать красивой»? Я и так красивая. И всегда была красивая. Мне просто надо было сменить прическу и научиться правильно накладывать косметику. И я не дам Октавиусу стать мне поперек дороги.
Так она и сделала. Через полгода они с Октавиусом развелись, а еще через полгода Мэгги — теперь Мелисанда — вышла замуж за поразительно внешне красивого человека с мерзким характером. Однажды я с ним обедал, и он так долго мялся, принимая счет, — я даже испугался, что мне придется принять его самому.
Октавиуса я увидел примерно через год после их развода. Он по-прежнему был неженат, поскольку вид у него был все тот же, и по-прежнему от его присутствия молоко скисало. Мы сидели у него дома, где всюду были развешаны фото Мэгги, прежней Мэгги, одно другого уродливее.
— Вы все еще тоскуете по ней, Октавиус, — сказал я.
— Ужасно, — ответил он. — Могу только надеяться, что она счастлива.
— Насколько я знаю, это не так. Она могла бы к вам вернуться.
Октавиус грустно покачал головой:
— Мэгги уже никогда ко мне не вернется. Может быть, ко мне хотела бы вернуться женщина по имени Мелисанда, но я бы ее не принял. Она не Мэгги — моей любимой Мэгги нет.
— Мелисанда, — заметил я, — красивее, чем Мэгги.
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
— А в чьих глазах? — спросил он. И сам ответил: — Только не в моих.
Больше я никого из них не видел.
Минуту мы сидели в молчании, а потом я сказал:
— Захватывающая история, Джордж. Вы меня тронули.
Более неудачный выбор слов в этой ситуации трудно было вообразить.