Лоренс Стерн сказал: «Из всех лицемерных речей, произносимых в нашем лицемерном мире, лицемерные речи критиков доставляют самые большие мучения». Двадцать три века тому назад греческий художник Зевксид изрек: «Критика дается легче мастерства». Лорд Байрон сказал: «Все критики на одно лицо… у них достает эрудиции только для того, чтобы искажать цитаты». Он также написал:
Если веришь — розы цветут в декабре, а снег бывает в июле
Если знаешь наверняка — ветер в одну сторону дует
Если хочешь найти груду зерна в мякине
Если считаешь — правда слова на могильных камнях, а
Красота всегда постоянна
С легкостью критикам верь!
— Я могу продолжить.
— Вы и так продолжаете, — заметил Джордж. — Вы вообще чем занимаетесь? Заучиваете цитаты наизусть?
— Да, я знаю их очень много.
— Только не надо цитировать все.
— У меня есть пара собственных соображений. Главное заключается в том, что каждый критик должен заниматься сбором мусора. Во-первых, он будет занят более полезной работой, занимая, кстати, более высокое положение в обществе. Второе соображение заключается в том, что каждого критика следует швырнуть в очаг.
— Чтобы критик стал очагом культуры, да? Все ваше возмущение критиками проистекает из того, что какое-то из ваших жалких произведений получило правдивый отзыв одного из этих усердных ремесленников, вынужденного насладиться вашими помоями до конца.
Пока Джордж произносил эти слова, у меня мелькнула великолепная мысль.
— Джордж, а вы пытались когда-нибудь помочь знакомому критику?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, вы часто надоедали мне баснями о маленьком демоне, не помню, как его зовут, и страданиях, которые он из-за вас причинил невинным жертвам. Не сомневаюсь, был случай, когда вы причинили страдания тому, кто это заслужил, другими словами — критику.
Джордж задумался.
— Однажды это произошло с Люцием Ламаром Хейзелтайном.
— Критиком?
— Да, но сомневаюсь, что вы о нем слышали. Как правило, он не занимался такой дрянью, как ваши творения.
— И вы пытались ему помочь?
— Да.
Впервые за долгие годы нашего знакомства я даже не попытался прервать одно из его повествований.
— Рассказывайте со всеми подробностями, — злорадно произнес я.
Люций Ламар Хейзелтайн, начал свою историю Джордж, был необыкновенно красивым молодым человеком, хотя и критиком. Честно говоря, мне не доводилось видеть более красивого мужчины, за исключением, конечно, самого себя в юношеские годы.
Именно его красотой я объясняю то, что ему удавалось оставаться критиком в течение долгих десяти лет и сохранить лицо не обезображенным, а нос — не сломанным. Ты, как никто другой, знаешь, что критики в любой момент могут получить зубодробительный удар от писателей, которые возражают против того, что их характеризуют как «распутных поставщиков органических фекалий».