— Джордж, — сказал он, — похоже, мне повезло, что я тогда встретил тебя в баре, поскольку все внезапно переменилось, и мне можно больше не опасаться увольнения. Вряд ли дело в нашем с тобой разговоре, ибо, насколько я помню, ты вообще не сказал ничего разумного, так что, вероятно, я просто подсознательно сравнивал себя с тобой. Вот я, энергичный и влиятельный вице-президент, и вот ты, лодырь-попрошайка, — нисколько не хочу тебя обидеть, Джордж, — и контраст между нами оказался таков, что я просто пошел и тут же решил проблему.
Не стану отрицать, что меня слова его поразили, но он тут же продолжил, даже не заметив, насколько я был поражен:
— Весь коллектив фирмы каждое утро в восемь пятьдесят поет «Всегда вперед, “X & М”» с беспримерным энтузиазмом. Тебе надо видеть, Джордж, с какой энергией и задором они идут в поход на врага. Как только у меня будут знамена с лилиями, они будут с таким же энтузиазмом размахивать ими.
Мы будем устраивать парады. Все будут носить униформу «X & М», с нашивками «X & М» разного цвета и дизайна, означающими занимаемую должность. Мы пройдем по главной улице до городской площади, распевая песни — я написал еще две.
— Еще две, — повторил я, несколько ошарашенный его смелостью.
— Да, — кивнул он, — одну для Хламма и одну для Муссора. Та, которая для Хламма, начинается так:
Да здравствует наш Моррис Ю. Хламм!
Плохо пришлось без него бы нам.
Смотрите, как он улыбается мило
Своею улыбкою крокодила.
— Крокодила? Подходящее ли это слово?
— Конечно. Его давно уже любовно прозвали Старым Крокодилом, и он этим гордится.
— Что насчет Муссора?
— Она начинается так:
О, кого же мы любим? Кого обожаем?
Это, конечно же, Чарльз Ф. М.
Мы безгранично его уважаем,
Ему бесконечно обязаны всем!
— Проблема в том, — сказал Сквернослов, — что «Муссор» сложно с чем-либо срифмовать. Единственное, что я хоть как-то мог придумать, — «капуста», которой от него постоянно пахнет, но не думаю, что это разумно. Так что я просто оставил от его фамилии только инициал. Изобретательно, как полагаешь?
— Полагаю, это можно так назвать, — с сомнением ответил я.
— В общем, у меня больше нет времени на разговоры, Джордж. Я просто хотел сообщить тебе новости. А теперь мне нужно возвращаться и организовать ритуальный танец после пятичасового звонка, выражающий великую радость, которую испытывает каждый сотрудник, проработавший весь день на «X & М».
— Но, Сквернослов, ты хочешь сказать, что сотрудники больше не заинтересованы в повышении зарплат и прочем?
— Больше об этом даже слова не услышишь. Теперь работа для них — радость и развлечение. А моя работа — обеспечить, чтобы каждое мгновение каждого дня было наполнено корпоративным энтузиазмом. Уверен, что скоро меня сделают одним из партнеров в фирме.