— Колотова сейчас работает пропагандистом. Никаких претензий мы к ней не имеем, — спокойно заявил Соловьев после сообщение Саушкина.
— Зато я имею к вам претензии, — начала я. — Скажите, за что ко мне вы оказали такое недоверие? Сказали что я, работаю пропагандистом. Не по вашей рекомендации и желанию стала я им.
Рассказала, как это произошло.
— Люди просят с ними работать, доверяют, а Райком нет. Доверили Короткову Сергею, а мне — нет, я не заслуживаю доверия.
— А что Коротков? Разве он не достоин доверия? — спросил Саушкин.
— Коротков? Был он председателем Поссовета. Через год его оттуда убрали. Правда, за это время успел приобрести себе и своей родне особняки. Был послан секретарём в колхоз им. XXI партсъезда. Убрали за пьянку. Был председателем Рабкопа. Неделями пьянствовал, не выходил на работу. Убрали. Последнее время работал в лыжном цехе мастером. Пил с подчиненными. Поссорился с начальником цеха Такаевым. Ушел работать на завод в стройбригаду. А в семье как себя ведет? Прошлым летом жена приходила жаловаться на него: застала в постели с другой женщиной и облила его нечистотами. Один сын у них и того отослали после восьмилетки в училище, а не в 9 класс. Вот такому доверяют, а мне — нет, мне нельзя доверять, почему? Вот вы указали мне на беспринципность в вопросах религии, — продолжала я, — а ученики мои называют меня даже не просто атеистом, а ярым атеистом. Слышите Евгений Петрович, ярым атеистом. Староверы даже грозились убить меня после того, как я помогла Сабрекову Кафису, татарину, вырвать из их среды свою невесту, да еще и статью написала об этом. Вот она, эта статья. Можете почитать.
Я развернула перед ними статью, написанную мной в "Комсомолец Удмуртии", за которую мне действительно угрожали расправой.
— Мы имели в виду только случай с Лепихиной, — оправдывался Соловьёв.
— Как же так, везде я была непримиримая к религии, а тут вдруг, по-вашему, стала беспринципной? В деле с Лепихиной большая ваша вина. Вы бы вполне могли не допустить этого.
И я повторила для товарища из Обкома то, что уже говорила Зориной Л. И.
— Вы знаете, какой это работник был! И как завуч, и как пропагандист. Ценить бы надо таких людей, как Тамара Ан. и беречь их, а вы что сделали? Она же сейчас больше в больнице лежит, чем работает. Нигде, никогда не мирилась с религией, где бы мне ни приходилось сталкиваться с ней. Кстати, почему вы так непримиримы к религии и весьма примиримы к пьянству? Разве не одинаково несовместимы с пребыванием в партии пьянство и религия? Почему вы так непримиримы к одному злу и терпимо относитесь к другому? Где тут ваша принципиальность?