Даже этого, на мой взгляд, достаточно для того, чтобы говорить о ДПНИ и их союзниках как не просто об антигосударственной, а как об антироссийской силе. Но тогда и свой марш они должны были бы назвать не «Русский марш», а «Антирусский марш». Это было бы честно и соответствовало бы той роли, которую хотят сыграть эти племенные националисты в нашей истории. Надеюсь, правда, что у них не будет для этого сцены.
P. S. Хочу в конце еще по достоинству оценить альтернативный план ДПНИ, появившийся после известия о запрете «Русского марша» Юрием Лужковым (запрете, обоснованном наконец-то истинными причинами, а не тем, что дороги ремонтируются). Спору нет, идея собраться на перронах станции метро «Комсомольская» хороша. Но меня в данном случае заинтересовали аргументы, приводимые организаторами марша: «места, которые технически заблокировать для власти практически невозможно»; «вытеснить народ из помещений станций против их воли технически невозможно»; «действующие инструкции МВД запрещают применение в метрополитене спецсредств»; «если потребуется, то мы задействуем резервный вариант и проведем митинг непосредственно на платформе метрополитена» и так далее в том же роде. То есть организаторы открыто заявляют о проведении марша вопреки запрету, более того, выкладывают в открытую сеть почти весь план действий и рассчитывают свои действия так, чтобы городские власти не смогли или в любом случае сами не захотели противодействовать демонстрантам. Расчет на то, что противодействие со стороны властей должно превысить меру жесткости и сделает это противодействие невыгодным с точки зрения имиджа власти. Тем более на глазах тысяч журналистов из всех стран мира. Все это является качественным шантажом власти, в котором используются мотивы ее имиджа. Такой альтернативный творческий подход лишний раз напоминает о том, что ДПНИ — сетевая структура, поэтому бороться с ней чрезвычайно сложно.
Логика действия ДПНИ после запрета марша напоминает мне о том, как в 2003–2004 годах действовал в Риге Штаб защиты русских школ. Мы тоже действовали открыто и напористо, рассчитывая на то, что власти не осмелятся применить против мирных демонстрантов, выступающих за сохранение русских школ в Латвии, агрессивные методы воздействия (результат — более 200 несанкционированных акций за год). И мы не ошиблись. Репрессии были задуманы и применены лишь по отношению к отдельным персонажам (как известно, был бы человек, а статья найдется, а можно вообще без статьи), которые были опознаны властями как ключевые в сетевой структуре. То есть репрессиям подверглись операторы сети, причем до того, как сетевая структура перешла к систематическим и масштабным действиям. Меня, в частности, захватили прямо в здании Полиции безопасности и, «оформив» (вопреки как латвийскому, так и международному законодательству) в течение пары часов в таможенной зоне Рижского порта, уже к ночи под конвоем автоматчиков вывезли на российскую границу и отправили с одним паспортом в руках в Москву.