. Маргинальные союзы бывших чиновников, действующих нацистов и беглых олигархов, взбадриваемые заезжими дипломатами и незатейливой мыслью о том, что заграница им поможет, могут пытаться разрушить, но
никогда не смогут подчинить общество, для которого суверенитет — гражданская ценность». Очень хорошо, что мы перестанем тратить материальные и, главное, душевные ресурсы на противостояние мнимой угрозе. Вполне хватает реальных. Радует также то, что о бесперспективности «оранжевого» сценария для России писали многие эксперты, в том числе ваш покорный слуга, и я исходил именно из того, что россияне не примут иностранное вмешательство в свои дела.
Правда, на мой взгляд, на этот раз недооценена сравнительно новая угроза — националистической погромной волны, которая запросто (даже случайно и без чьего-то умысла) может быть спровоцирована и продлена уже при помощи специальных технологий. Эту опасность ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. При этом стоит иметь в виду, что наказы президента и решения правительства до тех пор, пока засилье «чужих» представляется очевидным для обывателя, могут быть оценены как вполне «виртуальное» решение проблемы. Здесь нужно вводить в действие весьма радикальные и нетривиальные практики.
Характеристика двух главных реваншистских сценариев тоже претерпела некоторое изменение с февраля месяца. Так, если первый сценарий — «олигархический реванш» — сформулирован почти так же, как раньше, то второй — иначе. В лекции для единороссов речь шла об изоляционистах, к которым не хочется применять слово «патриот», чтобы не пачкать слово. «Это такие почти нацисты, люди, которые муссируют дешевый тезис, что Запад — это страшно, нам Запад угрожает, и китайцы на нас наступают, и мусульманский мир нас подпирает. Россия для русских, Татария, видимо, для татар, Якутия для якутов. О Кавказе не буду, потому что окажется, что там заодно с Басаевым». То есть в национал-изоляционистском сценарии упор был сделан явно на националистах, хотя и констатировалось: «Если национал-изоляционисты придут к власти в нашей стране, возникнет ухудшенная копия советского, недосоветского, бюрократического государства, причем даже без советского величия». Теперь национальная составляющая из второго реваншистского сценария фактически исчезла (то ли потому, что кампания партии «Родина» в Московской городской думе ушла в далекое прошлое, то ли потому, что в этот раз о нации и национализме В. Сурков говорит отдельно). Осталась только квазисоветкая модель почитателей советской старины (советской, заметьте, а не русской): «Реконструкция бюрократического государства, чаемая почитателями советской старины, уведет нас от конкурентной борьбы в тупик политической изоляции и экономического прозябания». Такое впечатление, что речь опять идет о КПРФ, но ведь это давно уже стало скучно. Появилась, правда, в качестве нового реваншистского субъекта «смесь дурно понятого традиционализма и либеральных суеверий», в которой явно проглядывают черты «национал-оранжизма» (правда, в данном случае о последних не стоит пачкать уже слово «традиционализм»).