В отличие от радикальных либералов, для приверженцев охранительных (либерально-консервативных) взглядов ценового эквивалента для родины нет. Государство как форма существования родины и нации не просто представляет собой самостоятельную ценность, но и является ценностью высшего порядка по отношению к индивидуальным правам и свободам. Охранительная позиция, у которой в России много сторонников, начинается с осознания того очевидного факта, что нам есть что охранять. В этом смысле охранительная позиция шире и увереннее позиции консервативной, так как для охранителя уже решен вопрос о том, что надо охранять, — возможность нашего общего будущего. Консерватор новейшего времени, оказавшись перед лицом революционизированной действительности и, соответственно, перед кризисом идейной самоидентификации, в качестве выхода из ловушки готов вместо сохранения приступить к восстановлению порядка и свободы. Охранитель озабочен сохранением условий для этого восстановления, чтобы порядок и свобода стали возможны для нации. Для этого надо сохранить нашу страну, нашу Россию. И сохранить ее надо любой ценой.
«Всякая крупная нация стремится создать себе государственное тело» (П. Струве), а государство, в свою очередь, «является важным деятелем в образовании нации, поскольку оно есть культурная сила». Поэтому для ответственного и культурного охранителя ценность государства значительно выше, чем ценность формальных свобод, прописанных в Конституции: слова, собраний и пр. Есть только одна ценность, которая неизмеримо выше государства-родины. Это Бог. Но сама родина и государство как форма ее существования имеют для охранителя религиозное обоснование.
Все сказанное не значит, что свобода слова, собраний или тем паче свобода совести не имеют ценности для охранителя. Имеют, и очень большую, но не настолько, чтобы разменять на эти формальные свободы государство-родину. Ведь государство помимо прочего является гарантом обеспечения этих самых формальных свобод. Здесь надо сказать, что для сторонника охранительной позиции формальные свободы существуют на другом уровне — более низком, грубо говоря, по отношению к таким ценностям, как государство и родина. И для того, чтобы обеспечить благополучие и уж тем более существование государства и родины, охранители (полностью отдавая себе отчет в том, что эти меры носят временный характер) готовы на ограничение самих себя в части формальных свобод. В соответствии с мыслью Федора Ивановича Тютчева, выказанной после покушения Каракозова на императора Александра: «Словно вдруг гора зашевелится и пойдет. Эта гора — народ русский… И куда тогда деваются все наши теории и соображения?» Признав, что народ русский уже зашевелился и пошел, поэт ставил перед ним непереносимую, но неизбежную задачу — обречь себя «на умышленную неподвижность».