«Они сами это уберут», – сказала мне Дафна, и ее слова как-то странно отдались в ушах.
«Это» было человеческим телом. Это была женщина, которая еще несколько часов назад была жива, и сейчас была бы жива, если бы не заговорила со мной.
В номере стало шумно, лампы загорелись еще ярче… а, нет, это солнце взошло. Наконец номер опустел. Моя кровать стояла голой, без белья, а когда я взглянула на свое лицо в зеркале, на виске у меня был отпечаток губ Дафны, словно она пыталась прогнать поцелуем страшные мысли.
До того как поцеловать меня, она произнесла слова, смысл которых дошел до меня только через несколько часов. «Все будут думать, что это ты». А потом поцелуй, холодный, сверкающий – и комната погрузилась в полумрак. «Будь осторожна. Все думают, что это ты».
Я вошла в дом, где жила София, вся дрожа от волнения и от долгих часов без сна. Постучала в дверь ее квартиры. Мне открыла Дженни – и тут же, взвизгнув, захлопнула дверь.
– Убирайся отсюда, убийца!
– Дженни, черт тебя возьми! Я ни в чем не виновата! Позови Софию!
– Чтобы ты и ее тоже убила? Как же!
Я прислонилась головой к двери и сменила тактику.
– А ты что же думаешь, я тебя через дверь убить не могу? У меня уже руки чешутся. Ну-ка, позови ее.
Несколько секунд она молчала, потом ответила:
– Ее нет дома. И я тут ни при чем, так что оставь меня в покое!
Я ей поверила. Это же Дженни, она родную мать в рабство продала бы за мятную конфетку.
Я зашагала по Седьмой авеню, прокручивая в голове события минувшей ночи и вспоминая, какие отрезки времени из нее выпали. Затем перебрала все, что произошло со дня поминок, поскребла ногтями по запечатанному черному ящику, где хранились воспоминания о той ночи, когда я вломилась в квартиру в Ред-Хуке. Того, кто напал на меня в метро, я не видела, но слышала. Не сама же с собой я боролась в темноте.
Но что, если я теряла не только время? Если во мне что-то и впрямь пошло вразнос?
Я направилась в книжный магазин, собираясь вздремнуть за прилавком до прихода Эдгара. Теперь в отеле меня преследовали не только призраки: ведь тот, кто убил Вегу, без труда попал в мой номер.
Я увидела ее, как только свернула на Салливан-стрит. В половине квартала от меня, у витрины книжного магазина. Заметив меня, она резко выпрямилась и бросилась мне навстречу, распахнув руки так, словно сама не знала, что сейчас сделает – обнимет меня или ударит.
– Так ты жива! Невозможная ты, безответственная, бессердечная паршивка!
Я уже плакала. Как только увидела ее лицо, слезы хлынули сами.
– Мама… – выдохнула я и бросилась к ней в объятия.