– Я знаю, как это сделать, – уверенно отрезал он. – Я чувствую. Но… ты же слышала, что сказала Пряха.
Пряха. Дафна. Чудовище и женщина, которой никогда не существовало. Они слились у меня в голове в один размытый образ.
– Она много чего наговорила.
– Ты знаешь, о чем я. Если я положу этому конец, если убью тот мир и Пряху – что тогда будет с тобой?
Не только со мной, со всеми нами. Если Пряха погибнет вместе с миром Финча, не уйдут ли ее дети вслед за ней? В горле у меня запершило: я вспомнила, что София уже ушла.
– Мы же знаем, что она лгунья, – сказала я.
– По-моему, в этот раз она не врала. А вдруг все равно уже поздно? Что, если я уже слишком много всего создал там? Я закрою дверь, и ты тоже умрешь, и я останусь здесь один, как в какой-нибудь паршивой серии «Сумеречной зоны»?
Его нарастающий страх помог мне успокоиться. Я вспомнила серебристые очертания его города, землю, цветы и огромную золотую клетку. Представила, сколько все это весит в сравнении с этим огромным миром.
Я вспомнила Эллу. Закрыла глаза и попыталась нащупать ту невидимую нить, что связывала нас. Ничего не вышло, но это ведь еще не значило, что нити больше нет. Наверное, мы просто начинаем отделяться друг от друга, становимся двумя самодостаточными людьми. Может быть, это как раз самое человеческое, что могло со мной случиться.
– Нет, мне так не кажется, – сказала я. – Еще не поздно.
– А что, если оставить все как есть? Пока. Выйдем, посмотрим, как далеко это зашло. Тогда и решим, что делать.
– Финч… – тихо сказала я.
– Ты меня не заставишь, – так же тихо ответил он. – Ты не имеешь права меня об этом просить. Что будет, если ты умрешь? Как ты будешь умирать? Растаешь? Рассыплешься? Да черт! О чем мы вообще говорим?
Он выпрямился, как будто его поразила какая-то мысль.
– Наверняка есть еще какой-нибудь мир, куда мы можем уйти. Иоланта… – На его лице отразилась сложная гамма чувств. – Иоланта мне показывала. Целые книжные полки миров, столько, что в письме не опишешь. Алиса, ты не поверишь, что я там видел.
– Ладно, – сказала я. – Давай уйдем в другой мир.
У него широко распахнулись глаза, и тут же он все понял. Я протянула к нему руки. Чувствовала под пальцами шрамы у него на костяшках и думала о том, какие истории за этим стоят. Мы смотрели друг на друга, держась за руки, и слышали все, что не было сказано: и «здравствуй», и «прощай», и песню без слов о любви.
Может быть, в каком-нибудь другом мире говорят на языке, на котором можно будет об этом спеть. Может быть, я могла бы найти такой мир. Одна, с Эллой, с Финчем. А может быть, я смогу остаться здесь и выжить. Может быть, я рассыплюсь в прах, растворюсь в ткани истории, разлечусь искрами фейерверка, в которых отразится все: и то, что мама успела сделать для меня в самый последний момент, и карие глаза мальчика, странствовавшего по другим мирам, и ловкие проворные пальцы той, что сотворила меня, а потом в своей гордыне едва не сделала себя богом.