Я еще долго пряталась в прохладном коридоре, повторяя про себя слова письма его голосом. Не знаю, правда, хорошо ли я его запомнила. Как работает это волшебство? Может быть, я тоже могу ему как-нибудь написать? Я перевернула письмо на чистую сторону, достала из сумки ручку и прижала лист к облупившейся стене.
Что бы я написала, если бы была уверена, что он прочтет?
«Я тебя простила.
А ты тоже меня простил?
Я тоже все время мысленно говорю с тобой».
Может быть, я бы начала с того, на чем мы остановились в прошлый раз. Он всегда в основном говорил сам. Для меня заводить разговор было как по минному полю ходить. Я слишком много времени провела с людьми, которые прощали мне грех неразговорчивости. С Эллой, которая любит меня несмотря ни на что. С Софией, которая живет по тайным законам другого мира. С Эдгаром, который сам настолько эксцентричен, что просто не замечает отклонения от нормы, даже если оно выскочит из какого-нибудь редкого первого издания и цапнет его за палец.
А Финч был совсем другим. Нам было кое-что нужно друг от друга, мы друг друга использовали. Он казался достаточно уравновешенным, чтобы опереться на него, когда я осталась совсем одна после исчезновения Эллы. Сама я думала, что злоупотребляю его добротой и любознательностью, ну, и его влюбленностью, однако на самом деле отношения между нами были более сложными. Когда я узнала, что он тоже использовал меня ради волшебства – что я была ему нужна из-за моей близости к волшебству, способности втянуть его в водоворот миров Алтеи, который снаружи выглядел гораздо красивее, чем внутри, – я готова была захлопнуть перед ним дверь.
Но он попал под действие злых чар и погиб.
То есть я так думала. А потом он каким-то непостижимым образом ожил и вытащил меня, яростно отбивающуюся (даже царапающуюся, если я правильно помню), из моей сказки. У меня почти не было времени на то, чтобы поблагодарить его. На то, чтобы его новый образ успел уложиться в голове поверх старого. Мой Финч так и остался для меня чем-то средним между худеньким беспокойным мальчишкой-старшеклассником, которого я знала давно, и покрытым шрамами сильным мужчиной с твердым взглядом, которого видела только мельком.
Новый Финч казался таким взрослым. Таким цельным. Но я готова поспорить – это была просто его новая броня.
Вот что я ему напишу. Знать бы только, как передать письмо.
«Я всегда знала, что волшебство бывает в жизни. Может быть, и не очень честно об этом говорить сейчас, но все же думаю, что знала. Просто не называла его так. Мне казалось, что волшебство не бывает добрым – разве только в книжках. Волшебство было врагом – это из-за него мама то и дело плакала, это оно не давало нам покоя по ночам. Да и днем тоже. Это из-за него мне было так трудно успокоиться, если я разозлюсь.