— Посмотрела бы я на тех, кто осмелится!
Произнесённые слова Лукреция сопроводила ласковым таким поглаживанием многозарядного пистолета, недвусмысленно намекая, какая судьба ожидала бы оспаривателя. Я в подобном даже не сомневался, Хуана тоже, хоть и возвела глаза к небу, порой не до конца принимая повышенную агрессивность своей подруги и родственницы. А вот Еропкин, тот аж нервно сглотнул, перекрестился — ну да, переводчик смог донести как собственно слова, так и интонацию королевы Сербии и наверняка в очередной раз убедился, что данное ему поручение ни разу не легкая прогулка по теплым италийским землям.
— Не пугай посланника, сестра. А то совсем испугается, язык проглотит от изумления, совсем сложно с ним общаться будет, — и уже обращаясь к Еропкину, я добавил. — Документы об отречениях я возьму, но они не являются для меня и Лукреции чем-то хоть немного важным. Согласие или несогласие с чем-либо Палеологов в окружающем нас мире стоит крайне дёшево. Если Софья этого не понимает — тем хуже для неё самой.
Видно было, что Еропкин одновременно боится и ненавидит нас, Борджиа. Осознанно ненавидит, благо есть за что. Без нас ему бы не факт что пришлось бежать за пределы Руси, а уж когда к власти пришла бы Софья посредством своего сына или просто её сынок Василий… тогда бы он гарантированно упрочил как положение при дворе. Так и материальное благосостояние. Плавали, знаем. А страх… Очень уж хлипкое его положение посланника. Неприкосновенны по сути лишь те, которые от реальных властителей, за которыми стоит серьёзная сила. Тут же всего лишь изгнанники, из милости пригретые в Литве. К примеру, случись необходимость, можно силой вытрясти из этого посланца Палеологов всё необходимое. При этом де-факто не вызывая даже мимолётных косых взглядов со стороны. Здоровый цинизм политиков. Утратил корону и реальную силу? Сиди, не чирикай и не пытайся на полном серьёзе возмущаться, что тебя обижают большие злые дяди либо тёти.
Потому Еропкин и старался вести себя тише воды, ниже травы. Понимал, что именно от этого в немалой степени зависит его дальнейшая судьба. Равно как помнил об Андрее Палеологе, брате своей хозяйки, которому принадлежность к династии ни разу не помогла миновать подземелий замка Святого Ангела, этой бывшей папской резиденции, а теперь средоточия силы и власти Борджиа.
— Моя госпожа приготовила иной, куда более ценный дар, — с угодливой улыбкой на лице и по возможности скрываемой ненавистью в глазах произнёс Еропкин, а переводчик старательно всё это переводил. — Она готова поделиться с Вашими Величествами всем, что ей доносят о происходящем в Османской империи. О том, что она готова рухнуть. О том, кто из султанских сыновей какие действия предпримет. И это поможет доблестным итальянским и сербским войскам взять от развалившейся империи то, что вы захотите взять. А госпожа знает очень много.