Он потянулся к пластиковому телефону на длинном шнуре, по виду — своему ровеснику. Набрал номер, сверяясь с запиской на столе. Заговорил совсем другим голосом, торопливо, даже угодливо:
— Она передо мной. Нет, не инициирована. Да, говорит, что приехала сегодня, разбился телефон… что?!
Он удивленно посмотрел на Эгле, потом на трубку. Поманил Эгле пальцем. Эгле подошла к его столу, стараясь не морщиться от боли. Гор протянул ей трубку.
— Алло, — глухо сказала Эгле, уже зная, с кем будет говорить.
В трубке было тихо. Секунда за секундой. Страшно длинная пауза. Что он, язык проглотил?!
* * *
У Мартина отнялся язык. Он не верил до последней секунды, не верил, что услышит ее голос, думал, это ошибка.
— Алло! — повторила она громче. — Я не инициирована и ни в чем не виновата!
Двое погибших, похоже, все-таки успели до начала обряда. И не дали ему свершиться. Заплатили жизнью за то, чтобы Эгле осталась человеком.
— Какие претензии ко мне?! — Она закашлялась. Видимо, простуда. И очень нервничает, оно и понятно.
«Я знаю, что ты там была».
Канал официальный, разговор пишется. Если кто-то еще узнает… В лучшем случае она свидетель, а могут посчитать и соучастницей. Сам же Мартин, будучи последовательным, должен изолировать ее пожизненно.
— Никаких претензий, — сказал он тихо. — Все нормально.
И положил трубку. И долго стоял, глядя на дознавателей на парадных портретах, ошарашенно спрашивая себя: я правда это делаю? Я покрываю ведьму, которая решилась на инициацию? Свидетельницу убийства двух инквизиторов?!
* * *
— Я могу быть свободной? — Эгле снова закашлялась. Не привезла бы она пневмонию из поездки в курортный край.
— Конечно. — Гор казался теперь пристыженным. — Я, право слово, не знаю, почему он так взбеленился. Нервы, нервы… Все на нервах…
По дороге домой Эгле купила новый дешевый телефон и активировала свой прежний номер. Голосовая почта была отключена, но Мартин звонил ей двадцать семь раз за прошлую ночь. Двадцать семь проклятых раз. Эгле сделалось нехорошо: допустим, он волновался за нее. Возможно, хотел что-то сказать… Но двадцать семь раз?
Гор сказал, что Мартин «взбеленился». Значит, Мартин боялся, что Эгле пройдет инициацию? Что он мог найти у лодочного ангара — он же совершенно точно там был?! У него инквизиторский нюх, чутье, интуиция; может быть, она как-то наследила? Кровь… Отпечатки пальцев на осколках подсвечника… У Эгле дыбом встали волосы — возможно, потому, что поднималась температура.
Вряд ли они станут анализировать кровь на ДНК. Да и не справятся — пара капель из носа Эгле потонула в лужах инквизиторской крови. Подсвечник разлетелся на мельчайшие осколки, отпечатков нет. Эгле забьется в нору и переждет, отлежится. Переживет сперва простуду, потом свою потерю. Ничего никому не скажет, а улик не будет. Даже если море выкинет на берег рюкзак с ее одеждой, пятна уже не поддадутся анализу… наверное. А ведьму с кинжалом не поймают и не допросят, хоть бы ее не поймали и не допросили…