Ее высадили у калитки, и черная инквизиторская машина уехала, не оставив у дома ни сторожа, ни наблюдателя. Спасибо, Клавдий, подумала Ивга, и у нее потеплело в груди.
Одинокий след вел через заснеженный двор. Рифленые ботинки, небольшой размер. Ивга пошла по следу, нарочно громко потопала, отряхивая снег, повернула ключ в замочной скважине:
— Добрый вечер…
Гостья поднялась со стула: выразительное умное лицо. Сиреневые волосы до плеч — ох уж эта современная мода. Она нездорова, простужена. Очень устала. Ослабела. Голодна.
* * *
На пороге стояла его мать, рыжеволосая с проседью. Похожая на дикую лису, которая так и не стала домашней. Ведьма, тридцать лет живущая с Клавдием Старжем: глядя сейчас в ее глаза, Эгле поняла почему. Эта женщина лишена страха. Она вообще ничего не боится. Она видела кое-что такое, чего Эгле не может представить.
У Эгле был счет к этой женщине. Но сейчас Эгле полностью зависела от нее.
— Извините за вторжение, — сказала она, стараясь меньше сипеть. — Я не совсем понимаю, как я здесь оказалась.
— Вы здесь потому, что Мартин объявил вас в розыск, — спокойно отозвалась хозяйка дома, запирая дверь. — Это именно то, чего следует ожидать от Мартина.
Эгле передернуло:
— Простите, но вы сейчас не правы. Мартин… самый добрый человек, которого я встречала. И если он инквизитор, это ничего не значит… наоборот.
— Вы, кажется, сильно простужены, — сказала Ивга Старж. — Я покажу вам гостевую комнату, она на первом этаже, очень удобно. И посмотрю, что у нас есть из лекарств.
— Мартин стал инквизитором, чтобы спасать людей.
— Мартин стал инквизитором, — хозяйка дома сняла мокрые ботинки и в носках по гладкому полу прошла на кухню, — чтобы реализовать свое представление о добре и зле. Пожалуйста, входите. У нас тепло. Можете снять обувь, если мешает, а можете не снимать.
Эгле оставила ботинки у входа. Она не знала, куда себя девать.
— Я сперва думала… что у него была романтическая история в отрочестве. Девушка, которая ему нравилась, потом прошла инициацию. Поэтому он решил…
— Ничего подобного. — Ивга включила свет на кухне, Эгле видела только ее тень и слышала шаги. — Юношеский максимализм. И еще, конечно, желание стать таким, как отец, и заслужить его одобрение.
— Господин Старж… поддерживал его решение?
— Господин Старж сопротивлялся как мог. Поначалу. А потом… Мартин оказался очень талантливым в их ремесле. — Ее голос сделался ледяным. — А когда человек талантлив, он отдается любимому делу, считая его миссией. Мартин привычно решает за других, что им во благо, что во зло…