Жертва, завернутая в одеяло, сидела в машине «Скорой». Час назад он видел ее в клубе, колючую, злую, экстравагантно-яркую: замысловато уложенные сиреневые волосы, молнии из глаз, высоченные каблуки — непривычный атрибут, дань моменту. Теперь она сидела, опустив голову; рядом суетилась медсестра.
— Жду, — сказала трубка. — И, пожалуйста… никаких брифингов. Никаких пресс-конференций. Засекретить все наглухо, я свяжусь с полицейским начальством…
— Патрон, я же не идиот, — отозвался Мартин укоризненно.
Жертва в «Скорой» подняла голову и посмотрела на Мартина; лицо у нее было как у мраморной статуи, трагическое и умиротворенное, а в глазах медленно, нехотя рассеивалось отражение смерти.
— Мартин, — сказал отец в трубке. — Я тебя… поздравляю. Спасибо.
Полицейские машины отъезжали одна за другой. Последней уехала «Скорая», без сирены и мигалки, по-деловому. Подергивалась на ветру желтая ленточка ограждения, будто ей было холодно и страшно, как многим этой ночью.
* * *
В полиции с ней обходились ненормально, неестественно бережно. Медицинский эксперт проявил столько такта, сколько было возможно в этой ситуации. Когда Эгле наконец раскисла и разрыдалась, ее не попросили взять себя в руки, как следовало ожидать, а привели к ней психотерапевта, и это ее парадоксальным образом отрезвило.
Нет, она не нуждается в терапии. Да, она согласна записать номер горячей линии. Да, она поняла, что все услуги по реабилитации оплатит окружная Инквизиция, а адвокат… какой адвокат?!
Было девять часов утра, в полицейском управлении менялась смена. Эгле сидела в кабинете, одетая в новый, с бирками, спортивный костюм, который специально для нее откуда-то привезли, точно по размеру. Она расписывалась на бумажных протоколах и на сенсорных платах, еще раз и еще. Следователь глядел на нее, как на младшую сестру, потерянную в детстве.
— Адвокат свяжется с вами, когда вы отдохнете. Вы точно отказываетесь от госпитализации? Вы уверены, что вам не нужна дополнительная помощь? Подпишите еще вот здесь… Вашу гостиницу мы продлили на два дня, дату вылета перенесли соответственно, это на случай, если вам станет хуже или у нас возникнут вопросы. Вот ваш смартфон, банковские карточки, документы, проверьте, все ли на месте…
Он помолчал, потом доверительно потянулся к ней через стол:
— Журналисты…
— Нет, — сказала она и содрогнулась.
— …не в курсе. Дело засекречено. Вы понимаете…
— От меня никто ничего не узнает, — сказала она твердо. — Об этом можете не просить. Я бы дорого дала, чтобы забыть… все.
— Спасибо. — Он вздохнул с облегчением. — Будет суд, через несколько месяцев. В закрытом режиме. От вас много не потребуется, адвокат все сделает за вас… И когда мерзавцы сядут пожизненно, вы сможете все забыть.