— Ты хочешь, чтобы я это надел?!
— Его почистили, он почти стерильный. Если ты насчет гигиены.
— Но… зачем?
— Ты никогда не бывал на карнавале? Даже в детстве? Март, примерь. Будет обалденно, вот увидишь.
— Ладно, — сказал он, захваченный ее азартом. — Ты выйди, пожалуйста, пока я буду путаться в штанинах и выглядеть смешно.
— Жду, — сказала Эгле. — Подай знак, когда будешь готов.
Он позвал ее очень скоро:
— Слушай, а у гульфика есть отдельная застежка или они так и ходили — нараспашку?
* * *
— Ты посмотри на себя! Ты только посмотри!
Она сконструировала этот костюм для идеального, фантастического героя, она вложила в него слишком много себя, своего представления о благородстве и милосердии. То, как эта одежда и этот человек подошли друг другу, привело ее в священный трепет. Эгле в восторге бегала вокруг, поправляя детали, разглаживая кое-где примявшиеся кружева.
Мартин остановился перед зеркалом:
— Как этот пафосный тип оказался у меня в квартире?
Входя в образ, он выпрямил и без того прямую спину и вздернул подбородок. Эгле казалось, что в глазах у него отражается свет далекого огня, но не чадных инквизиторских факелов, а белых свечей в бальных залах и на военных советах, сигнальных костров и походных очагов. У него было тонкое, аристократическое, властное лицо — по крайней мере, те несколько секунд, пока он не состроил ей рожу.
— Не балуйся! — Эгле возмутилась. — Я тобой любуюсь, а ты…
— А я стесняюсь. Ты так смотришь, что мне хочется влезть на табуретку и прочитать стишок.
— Тебя надо снимать!
— С табуретки? С должности?
— В кино!
Она притащила из кухни фольгу для запекания, которую сама и купила на прошлой неделе, и рассеяла по комнате солнечный луч, лежащий на подоконнике. Для съемок ей нужен был хоть какой-нибудь свет.
— Настанет день, — бормотала Эгле, — и я притащу тебя в студию в Вижне, и ты не отвертишься. Я устрою профессиональную фотосессию… Теперь представь, что у тебя на боку висит меч.
Он положил руку на воображаемый эфес. Эгле забралась на стул и сняла его сверху, спустилась, подступила вплотную, отошла, уперевшись лопатками в стену:
— Посмотри на меня! А теперь сюда! А теперь не смейся, сделай каменное лицо… Я сказала — каменное! Тебе только что донесли, что битва проиграна!
— Какая битва?!
— Решающая! Ты поставил на карту все, но твое войско разбито врагом, остатки разбежались…
— Это почему еще?
— Потому что союзники предали тебя! Ага! Во-от! Вот это взгляд, теперь верю! А сейчас стань у окна и смотри вдаль, на огромное вражеское войско, которое уже подходит к стенам крепости…