— Что делали Дженни и Бобби на улице посреди ночи? В два, в полтретьего?
Дидрик прищурился.
— У нас есть свои версии.
— Их выманили?
— Может быть.
— Что значит «может быть»? Ведь совершенно очевидно, что они не случайно…
— Я не могу обсуждать с тобой этот вопрос. Пойми.
Конечно, я понимал. Понимал, что полиция располагает не более чем версиями, доказать они ничего не могут. Мне такие пробелы в расследовании только на руку. Каждый пробел — слабость. Каждая слабость — препятствие, не позволяющее взять меня под арест. Я беззвучно барабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Знаешь, что мы с Люси делали в Техасе? — спросил я.
Дидрик развел руками.
— Мы посетили превосходную школу верховой езды.
Дидрик недоверчиво посмотрел на меня:
— Школу верховой езды?
— Да. Заехали по дороге в Галвестон.
— Вот как. И что вы там нашли?
— Место, где тебя может настигнуть весьма особенный блюз.
Почему я еще на свободе?
Этот вопрос мучил меня, когда я покидал полицейское управление. Я все время сравнивал свое положение с тем, в каком очутилась Сара Телль. Человек, засадивший Сару за пять убийств, весьма хорошо поработал. В конечном счете даже вынудил ее сотрудничать с ним и сделать целый ряд странных признаний. Ко мне подобных требований никто не предъявлял. Но моя дочь похищена, и никто не объявлялся ни с разъяснением, ни с приказом сделать то-то и то-то, чтобы получить девочку назад. Тот, кто нацелился разрушить мою жизнь и честное имя, выжидал. Вопрос лишь в том, чего он ждал.
Невыносимо чувствовать, что твое будущее в чужих руках. Я превратился в марионетку. Из всех ролей, какие мне доводилось играть в жизни, это самая ненавистная.
Мой «порше» стоял у главного входа. Дидрик отдал мне ключи.
— Осторожнее на дорогах, — сказал он.
Я поехал на «порше», Люси — на прокатной машине. Когда мы доставили ее в прокатную фирму, Люси пересела ко мне, на соседнее сиденье.
— Что теперь? — спросила она.
Все тело зудело. После пребывания в полиции машина казалась грязной. Ясное дело, что они насовали там жучков. Иначе бы наверняка не отдали. Хотя Дидрик словом не обмолвился, я был уверен, что они наведались ко мне домой и тайком провели обыск. Ничего незаконного, но украдкой все равно лучше. Как только мы отворили дверь, когда приехали из аэропорта, я тотчас заметил множество странностей. Уже от ощущения, что Дидриковы идиоты-коллеги шныряли вокруг и играли в «полицейские и воры», меня тошнило.
— Сейчас расскажу, — сказал я в ответ на вопрос Люси.
Мы молча ехали по Стокгольму. Десятки скучных серых фасадов тянулись к небу. Стокгольм был такой предсказуемый, такой простой. Красивый, но слабый. Будто женщина из рыцарской драмы четырнадцатого века.