— Скажи-ка, ты представляешь себе, какое летом солнце в Ницце?
Я не сводил глаз с кремов.
— Откуда мне знать?
Люси перебирала бутылочки. Под широким кожаным браслетом, украшавшим левое запястье, ее рука светилась белизной. Вот что я обожаю в Люси. Что ее белая веснушчатая кожа и рыжие волосы так великолепно сочетаются с моей темной внешностью. — Ты ведь хочешь туда поехать? — спросила она.
Она ничуть не тревожилась, задала вопрос нейтральным тоном.
— Конечно, хочу, — ответил я.
— Ты какой-то рассеянный.
Она погладила меня по щеке, скользнула пальцами по груди. Осторожно поцеловала меня.
— Ты чем-то огорчен?
— Нет, — сказал я. — Вовсе нет.
Она отодвинулась, но положила руку мне на плечо. — Ты ведь не допустишь, чтобы история Сары Техас заняла слишком много места?
Люси желала мне добра, но меня все равно покоробило. Одна мама у меня уже есть, во второй я не нуждаюсь.
— Разумеется, — коротко ответил я и встал. — Извини, мне пора в СИЗО. Крем мы обсудим попозже.
Люси так и сидела на столе, пока я складывал бумаги в сумку, которую всегда носил с собой. — Вечером увидимся? — спросила она.
— Я договорился выпить пивка со старым приятелем из полиции.
— По поводу Сары Техас?
— Просто выпить пивка.
Она встала, когда я направился к двери.
— Уже несколько дней прошло с тех пор, как мы встречались.
— Мы виделись вчера.
— Ты знаешь, о чем я, Мартин.
Я был уже у входной двери.
— Ты имеешь в виду, что мы давно не спали вместе.
Когда я обернулся и посмотрел на нее, она улыбнулась:
— Примерно так.
Я криво усмехнулся.
— Мне просто хочется зарядиться перед Ниццей. Увидимся позже.
— Пока.
Без всякой необходимости я громко хлопнул дверью. Возмущение обернулось разочарованием. Люси сделала свой выбор и теперь, хочешь не хочешь, должна с этим жить. Сама сказала, что нам не стоит быть вместе, что она не может жить с таким ненадежным человеком, как я.
Каждый делает свой выбор, подумал я. А потом живет с последствиями.
Парнишке, с которым я второй раз встретился в крунубергском СИЗО, явно, как и Люси, трудно справиться с последствиями своего жизненного выбора. Чувствовал он себя определенно плохо. Так происходит со всеми, кто сидит под строгим арестом. Шведские законы об аресте ужасны и не идут ни в какое сравнение с существующими в мировых демократиях. Это известно всем юристам и всем полицейским. К сожалению, политики наши тоже об этом знают, но предпочитают ничего не предпринимать. Для меня это загадка.
Выглядел парнишка хреново, весь какой-то замызганный. Интересно, чем он занимался. Отирался о стены камеры то передом, то задом?