Когда внутри Генриетты выросла ее ночная тень, она могла укрощать дикий лес и заставить замолчать любого человека.
Она была шумной, как никто другой.
Умерла Генриетта в самую тихую, спокойную ночь в году, когда не было ни ветерка, ни парящих над домом птиц. Она вышла в сад, легла возле куста розмарина и уснула навеки.
Благословение ночи зимнего солнцестояния:
Ладан для сжигания.
Каштаны для еды.
Лаванда для купания.
Колокольчики, предупреждающие ночных ворон о том, что им нужно вернуться в свое укрытие.
Я стою на краю озера.
Ветер растрепал мне волосы, темные пряди развеваются вокруг лица, воздух свежий, темно, время за полночь.
Я пыталась уснуть, но не смогла.
Когда бабушка была жива, она часто проскальзывала в мои сны, чтобы затем пересказать мне их утром. Раскрывала их подлинный смысл, пока мы с ней сидели за блинчиками с лавандовым медом и посыпанными сверху аметистовыми сахарными крошками.
Ворон в полете предвещает несчастье.
Если снятся за́мки, нужно зажечь свечу в выходящем на юг окне дома, чтобы держать в страхе своих врагов.
Расставание или долгое прощание во сне означает, что ты должна закопать перед крыльцом локон своих волос.
Но сегодня в своих снах я видела только озеро. Спокойный заледеневший глаз – центр всего сущего. Глубокое, черное, бездонное озеро, в котором не может выжить ничто хорошее. Поэтому я покидаю чердак и иду по снегу к озеру, чтобы самой посмотреть на него. Это здесь умер Макс? Здесь он утонул, уйдя под этот лед?
Это то самое место, где все обретает смысл?
«Озеро помнит, – часто повторяла бабушка. – Оно такое же древнее, как лес. Древнее даже, может быть».
Ее слова просачиваются мне в уши, вихрем кружат в голове, и я делаю медленный, осторожный шаг, выходя на замерзшую поверхность озера.
Меня мучает неуверенность. Сомнения.
Я сглатываю и верчу на пальце бабушкино кольцо, думаю, как я всегда сравнивала себя с женщинами из нашей семьи, даже с теми, кого никогда не видела. С теми, что жили задолго до моего рождения. С женщинами, истории жизни которых написаны чернилами в книге заклинаний, которые смотрят на меня из прошлого – с усмешкой, завораживающе, бесстрашно. Но не имея ночной тени, я не могу не сомневаться, что действительно такая же, как любая из них. Что мое имя тоже заслужит право появиться когда-нибудь на страницах нашей семейной летописи.
Или я самозванка?
Неужели я девушка, которая не способна увидеть правду, даже если бы захотела? Уокер, которая слишком боится узнать то, что ей может открыться?
Делаю еще один шаг вперед.
«Озеро помнит». Каждое слово – словно капля холодной воды мне на темя.