– Ты меня напугал, – говорит Нора, широкими шагами входя в дом, а затем разворачиваясь ко мне на каблуках. Ее волосы расплелись из косы, темными прядями прилипли к шее, щеки раскраснелись от мороза, и на их фоне особенно яркими кажутся белки глаз.
– Прости, – отвечаю я.
Она поднимает брови, словно ждет более подробных объяснений. Та мягкость – даже нежность, с которой Нора относилась ко мне в ту первую ночь после того, как нашла меня в лесу, исчезла. Сменилась недоверием, сомнением. Даже страхом, возможно.
Похоже, в ее глазах я становлюсь злодеем.
– Что ты там делал, в лесу? – спрашивает она.
У меня дрожат руки, и я сжимаю кулаки, чтобы она этого не заметила.
– Увидел, что Ретт и остальные удрали из лагеря, – говорю я. «Правду, говори ей только правду». – И я пошел следом за ними.
– Зачем? – задает следующий вопрос Нора, и у нее на переносице появляются тонкие вертикальные черточки морщин.
– Я им не верю, – повторяю я, что уже говорил прошлой ночью. У моих ног успела натаять целая лужа, но я не спешу снимать ботинки. Не знаю, разрешит ли мне Нора еще раз остаться у нее. Хочет ли она вообще видеть меня в своем доме. Верит ли она мне. – Увидел костер, увидел тебя и решил убедиться, что с тобой все в порядке, – добавляю я.
Нора прищуривает глаза, она словно поражена чем-то и при этом испытывает боль.
– Тебе не нужно было идти за мной, – говорит она. – Или защищать меня.
– Знаю.
И я действительно знаю. Она не слабая, не хрупкая, почти ничего не боится, и характер у нее железный. Нора – она как буря, что срывает крыши и валит деревья. Все так, но мне нужно было убедиться, что она в безопасности. Необходимо было находиться ближе к ней. Только рядом с ней одной меня отпускает ощущение пробирающего до костей холода, отпускают мучительные воспоминания о лесе. Она разгоняет тьму, всегда стараясь докопаться до сути.
Нора шумно выдыхает воздух и скрещивает руки на груди.
– Где ты был сегодня утром? – спрашивает она.
– Не спалось.
Она поджимает губы, не веря мне.
– Я шла вдоль озера по твоим следам, – признается Нора. Ее волк поднимает голову с пола и нюхает воздух, учуяв незнакомый запах, затем вновь кладет голову на лапы. – Зачем ты ходил на кладбище?
Я впервые отвожу взгляд, впервые не хочу говорить то, о чем она хочет знать. Просто не знаю, как объяснить ей, что я помню, что чувствовал. Ведь это всего лишь осколки воспоминаний, но они колют, обжигают, как только я пытаюсь сосредоточиться на них.