Наконец вернулся в то место, откуда они утром начинали свое восхождение, и теперь не знал, куда ехать, что делать. Не знал, куда ее могло занести. И самые ужасные предчувствия уже начинали одолевать.
Что если она не справилась с трассой, что-нибудь сломала? А может, она уже в больнице, в чужой стране с незнакомым языком, а он здесь мечется по горам и не знает, где ее искать.
Вдруг его внимание привлекло необычное зрелище. Он подошел поближе и оторопел.
Наверху в небольшом ресторанчике на веранде спокойно сидела его жена и, подставив лицо солнцу, загорала. Нет, это была не она… а может быть, она или очень похожая на нее женщина. Подошел ближе и уже не отрываясь смотрел. Картина поражала. Она находилась на самом краю веранды, где никого не было. Сидела на маленьком пластиковом стульчике и, подняв голову к солнцу, смотрела на голубое небо. Иногда поглядывала на солнце и улыбалась. Она улыбалась солнцу! Казалось, что у этих двоих сейчас было свидание, и он почувствовал себя лишним. Она улыбалась солнцу, а солнце улыбалось ей. Сейчас на всей планете никто это солнце так не интересовал, как эта женщина. Куртка ее была расстегнута, изящные руки широко разведены в стороны, носик вздернут, и она купалась в ярких лучах. Она отдавалась этому светилу. Делала это так красиво, что он поневоле залюбовался и даже позавидовал ему… Ему! Солнцу! Это было восхитительное свидание, трогательное и нежное. А поэтому не решался прервать его и заслонить это солнце от нее. А оно все ласкало ее лучами, проникая сквозь одежду, согревало, давало тепло и жизнь. Оно вселялось в нее, лицо становилось загорелым, румяным, глаза светились улыбкой и тихим затаившимся счастьем. Она любила солнце, а солнце любило ее. Она изменяла сейчас ему с этим чертовым светилом! Отдавалась так, как могла делать это только она, да и то не всегда, далеко не всегда. Но сейчас… Это солнце было счастливейшим из светил в галактике и взамен тоже отдавало тепло и любовь. Казалось, весь космос готово было положить к ногам этой женщины. А он все смотрел, не отрываясь, и любовался ею. Это была Мадонна, сошедшая с картины великого художника, и нарисована она была сияющей солнечной кистью мастера.
Потом подумал: «И эта женщина принадлежит ему… и любит она только его… одного…»
Все стоял так и молчал…
Наконец она опустила свой взгляд и теперь молча смотрела на него, продолжая улыбаться. Ей не было стыдно за это свидание. Она так естественно это делала, что прощать ее было не за что. И он с удовольствием отметил это. Подойдя, произнес: