Но одна мысль беспокоила их, а именно: где найти необходимую одежду, потому что старая уже представляла из себя сплошные лохмотья. К их радости, они наткнулись на залежи минеральной ваты и с ее помощью им удалось соткать немного ткани. Хотя она была довольно жёсткой и грубой, всё же это было лучше, чем ничего.
Потом, исследуя новую пещеру, один из моих мудрых предков увидел, как рядом с ним сел большой ночной мотылек, и, осторожно высвободив несколько его яиц, он принес их домой, скорее из любопытства, чем из-за чего-то еще.
Но представь себе, как он обрадовался, увидев, что один из вылупившихся червей принялся плести шелковый кокон величиной в половину его кулака. Услышав эту радостную весть, наш народ устроил большой пир и веселье, и вскоре множество серебряных челноков загремело на серебряном ткацком станке, а нежные тела наших людей были тепло и удобно одеты. Так вот, прошли уже долгие периоды времени, которые, разделенные на ваши месяцы, составили бы много, много лет. У нашего народа было все, кроме солнечного света, но об этом, конечно, те, кто родился в подземном мире, ничего не знали и потому не скучали.
Но, как и следовало ожидать, в нашем народе постепенно произошли большие перемены. К своему невыразимому горю, они заметили, что по мере того, как они украшали свои новые дома, возводили арки, мосты и террасы, украшая их великолепными канделябрами и статуями, все из литого, кованого или чеканного серебра, их зрение постепенно ослабевало. Они понимали, что в скором времени они могут полностью ослепнуть.
Этот процесс, маленький барон, – продолжал Бочколобый, – был вполне естественным, ибо зрение в действительности было создано для солнечного света, потому что, как ты, без сомнения, знаешь, все рыбы, плавающие в наших реках, не имеют глаз и не нуждаются в них. Всё произошло именно так, как они ожидали – через несколько поколений наш народ обнаружил, что их глаза больше не могут видеть вещи так, как ты, но все же они могут чувствовать их, если они не слишком далеко, точно так же, как я могу чувствовать твое присутствие сейчас и сказать, где ты сидишь, насколько ты высок, и двигаешься ли ты вправо или влево, вперед или назад, но я не могу точно сказать, как ты выглядишь, пока я не протяну руку и не коснусь тебя. И тогда я узнаю всё. Да, гораздо лучше, чем ты можешь это увидеть глазами, потому что наше чувство осязания острее, чем твоё так называемое зрение. Любой из наших людей может почувствовать малейшую шероховатость на серебряном зеркале, которое на твой взгляд покажется гладким как стекло. Как ни странно, но наши предки с потерей зрения также чувствовали, что их слух ослабевает. Наши уши, как ты их называешь, не могут слышать, ибо вечная тишина, как ты знаешь, царит в этом подземном мире. Они стали так же бесполезны для нас, как хвост головастика был бы бесполезен для взрослой лягушки; и конечно, с потерей слуха наши дети вскоре не могли научиться говорить. И через некоторое время мы вполне заслужили свое новое имя – формифолку, или муравьиный народ – потому что теперь мы были слепы, глухи и немы.