Нож — вот что спасло мою молодую жизнь!
К счастью, я его так и не убрал в ножны на поясе, и, увидев планирующего мне на голову хряка, я вскинул руки вверх, хряк наделся головой на мой ножик, мои руки подогнулись, но уже дважды убитый хряк отклонился от своей убийственной траектории, и встретился с землей прямо впритирку со мной, севшим на пятую точку, наверное, даже раньше, чем услышал звук столкновения порося с землей.
— Эй, мелкий, ты чего-то бледненький, тебе голову напекло? — участливо пробасил Заг, выходя из-за дерева.
— Слышь, шутник, меня сейчас чуть жизни не лишили, а ты ржешь! — с обидой сказал я.
Руки уже не дрожали, но на ноги я пока вставать не рисковал.
— Кто? — выдохнул дядька.
— Ты не поверишь, — я начал подхихикивать, видно отходняк пошел, — мой мертвый хряк меня чуть не убил! Причем, с твоей активной помощью! Ты решил продемонстрировать главный постулат твоей истории про пальму и обезьяну?!
— Ты это про что? — от удивления у дядьки брови подлетели вверх так быстро, что я испугался, что они затормозят только на затылке.
— Ага, уже забыл?! — предвкушающе сказал я. — А помнишь фразу — «Хренли думать? Трясти надо!»
Пару секунд дядька раздумывал, а потом в лесу гулко забухало. Ближайшие лесные угодья очистились от всей живности и птиц. Мне кажется, что подальше убрались даже насекомые.
Да уж, смех дядьки Зага — испытание не для слабонервных! Вот под этот грохочущий аккомпанемент, я рискнул и взгромоздил свою драгоценную тушку на ноги.
— Ну, ты шутник! — восторженно проорал дядька и хлопнул меня по плечу, отчего я тут же обнаружил себя, сидящим на заднице, на земле.
— Я так чувствую, что сегодня день явно не задался уже с утра! Ты-то за что меня прикончить решил?! — взвыл я, потирая отбитое его грабкой плечо.
— Э-э-э, хм-м, — сконфуженно пробормотал мой несостоявшийся убивец, — ты, это, Раст, прости, не рассчитал.
Он нагнулся, взял меня за руку, и одним плавным движением поставил на ноги, а затем рукой начал заботливо отряхать мне штаны. Я понял, что если я сейчас не переключу его внимание, то минуток через пять в моем организме целых костей не останется.
— Дядька Заг! — мартовским котом заорал я, — мы чего сюда пришли? Давай порося разделывать!
— Ага, я сейчас, — засуетился дядька, — только, ты ведь того, ушибленный!
— Дядька! — заорал я, чувствуя, как начинаю звереть. — Не зли меня, ибо я страшен в гневе! Потроши порося, а обо мне — ни слова!
Дядька как-то сразу принял деловой вид и, достав свой любимый ножик, больше похожий на не очень длинный меч, направился к кабанчику.