Он подбежал к краю перрона, спрыгнул вниз и кинулся во тьму тоннеля, отгоняя навязчивые мысли о том, что ничем, кроме жалости и утешительных слов, помочь раненому машинисту не сможет.
Свет со станции постепенно померк, отдалился, и землянин был вынужден сперва перейти на шаг, а затем и вовсе коснуться стены, осторожно перебирая ногами и моля, чтобы никаких ответвлений из тоннеля не отходило.
Вскоре показалась руна дежурного освещения. Макар прибавил ходу, но, миновав ее, был вынужден вновь перейти на черепашью скорость.
Наконец показались красные отблески аварийного освещения, и стали видны контуры искореженной громадины.
Кто-то копошился возле разбитого поезда.
«Жив!» – мелькнула мысль, и Макар припустил бегом, но, не добежав несколько метров, замер.
Волосы на затылке зашевелились и встали дыбом. Воображение живо подкинуло всю ситуацию в целом: чужая планета, неведомые сказочные существа, магические артефакты, подземелье с красным освещением. Где вход? Где выход? Где припасы еды и воды? Где добродушный тролль и вечно всем недовольный гном?
«Я один!» – набатом ударила мысль. Колени задрожали.
Не в силах оторвать взгляд, Макар наблюдал, как абсолютно целый и невредимый машинист пытается разломать и убрать препятствие с узкоколейки.
– Помог? – раздалось позади едва слышно.
Макар одновременно заорал, подпрыгнул, развернулся, выставил вперед руки, выпучил глаза, перебрал в памяти все известные матерки и вспомнил самые яркие моменты жизни.
Перед ним с мрачным видом стоял Хардон. Он одной рукой перехватил дрожащие конечности землянина, а другой отвесил увесистый подзатыльник:
– Ну-ка тихо!
Макар заткнулся.
– Если вы хотите получить компенсацию за причиненное неудобство, то вам нужно обратиться в администрацию транспорта, – заметил их машинист.
– Все еще хочешь ему помочь? – прошипел Хардон.
– Н-н-н… к-к-к…
– Понятно, я так и думал, – кивнул гном и подтолкнул землянина: – Иди уже к станции, горе-помощник.
Макар на автомате переставлял ставшие деревянными ноги. Мозг отказывался верить увиденному. Кое-как, с помощью тролля, взобравшись на перрон, Макар взгромоздился на лавку и нахохлился.
– На, глотни, – заботливо поднесли фляжку ко рту.
Макар сделал глоток и скривился:
– Тьфу, гадость!
– Ты не прав, – философски заметил Вэн-Вэй, затыкая крышку своей фляжки с саммуром.
– Макар, – проникновенно заговорил гном, присев рядышком, – когда я говорил, что машинист уже мертв, я имел в виду, что он не умер от ран за это время, а что он уже был мертв изначально, понимаешь? Вчера, сегодня, год назад, десять лет назад… все время, что нас нет в Первограде, он был мертв и водил свой поезд.