Танины тополя (Николаев) - страница 40
Командиры рот и артиллеристы ждали приказа, чтобы начать действия.
— Почему нет команды, а, Петро? — не унимался Алексей. Он уже облюбовал «свой» танк, и ему не терпелось открыть счет. — Они ведь совсем уже близко… Глянь-ка, передний люк открыли: воздуху, видать, маловато!.. Шарахнем? — и Алексей озорно поглядел на друга.
— Я тэбэ як шарахну, Алешка. Комбат знае, шо робэ, а ты заткнысь.
Танки и самоходные орудия врага подошли к крайним избам, когда была отдана команда:
— По фашистам прямой наводкой — огонь!
Грянули орудийные выстрелы, вслед за ними затрещали пулеметы и автоматы. По цепи наших десантников пронеслись радостные возгласы: загорелись немецкий танк и бронетранспортер.
— Це дило, це по-нашиньски. Ось тоби ще одна галушка на закуску! — закричал Петро. — На, подавысь!
В рядах гитлеровцев началась паника.
Советские пушки били в упор по немецкой подвижной технике, им помогали и ротные минометы, расположенные около леса. Недалеко от блиндажа залегла с винтовкой Татьяна Барамзина.
В Тане снова заговорил снайпер. Увидев, как фашисты из головной колонны разрозненными группками двинулись на линию нашей обороны, Таня повела точный прицельный огонь из винтовки, продолжая про себя старый счет убитым гитлеровцам:
— Двадцать девятый!.. Тридцатый!..
— Сестричка, — услышала она голос подползшего к ней Саломатина. — Шелаева ранило… Давай, Танюша, я тут подзаймусь гадами! — и он пустил очередь из автомата.
Таня подползла к Шелаеву.
— Павел! Жив?
— Похоже на то, — ответил боец. Он коснулся рукой головы, и на пальцах свежо заалела кровь. Павел хотел приподняться.
— Ну-ну! — остановила его Таня. Она вынула из сумки с красным крестом бинт, ловко перевязала рану. — Держись за меня, блиндаж рядом.
— Что вы, ефрейтор! — взмолился Шелаев. — У меня только сейчас дела начнутся. — Шелаев поднялся. — Товарищ ефрейтор! Смотрите, командир взвода упал! — как-то по-мальчишечьи удивленно и громко закричал он. — Бегите туда!
Таня поползла к лейтенанту.
Над Пекалином поднялись густые клубы дыма, кое-где заиграли неровные языки пламени: загорелись три-четыре избы.
Ни одному вражескому танку не удалось пройти в наше расположение, они были подбиты. Но вскоре немцы очнулись, часть их боевых машин развернулась, расчетливее стала вести огонь артиллерия. Фашисты пошли напролом, стреляя на ходу. Вражескими снарядами были выведены из строя две семидесятишестимиллиметровые пушки. Замолкали временно и снова продолжали говорить наши пулеметы: это погибших сменяли товарищи.
Неравный бой шел уже больше двух часов. Таня ползала от одного орудийного расчета к другому, проникала в траншеи, где держались автоматчики, одних перевязывала на месте, и они продолжали вести стрельбу, других тащила на себе через поле, около горящих изб в блиндаж, где можно было сделать более сложную перевязку.