?
Обхватив голову руками, я прислоняюсь спиной к двери и сползаю по ней. Кажется, я разучилась дышать. Меня трясет.
Почему он нуждается в ней? Что у него случилось? Он нездоров? Я лихорадочно прокручиваю в памяти последние несколько недель. Конечно, Купер временами был скрытен и грубоват, но… он переживал из-за чего-то? У него проблемы? Я чего-то не знаю?
Я должна успокоиться.
Мы не пара, мы не вместе, он не обязан отчитываться передо мной. Даже если бы он был просто знакомым или другом. Это не мое дело, кем является эта женщина и почему она там. Тем не менее этот вопрос обжигает меня, потому что сердце редко соглашается с разумом. Я хочу спросить его об этом, но не думаю, что смогу.
Что, если он ответит, и что, если нет?
Я даже не знаю, чего боюсь больше: правды или лжи.
Мобильный телефон вибрирует у меня в кармане, но я не обращаю внимания.
Конечно, можно встать, позаниматься учебой, отвлечься, можно даже вернуться в гостиную, сесть и включить телевизор, чтобы им пришлось пройти мимо меня, когда они захотят покинуть квартиру, но… я ни на что из этого не способна.
Мои веки тяжелеют, я закрываю глаза, и, не считая всех вопросов и тяжести в груди, я чувствую что-то вроде эмоционального истощения. Это для меня уже слишком. Как будто мой аккумулятор разрядился, как будто сразу столько всего опустошает меня, лишая энергии… В том числе и утрата мамы, которой, как я думала, со временем станет лучше. Легче. Теперь я считаю, что это – то, что мы делаем, когда становится слишком больно. Мы лжем себе.
Я рывком поднимаю голову, когда слышу шаги. Я поправляю очки, вскакиваю на ноги и берусь за дверную ручку, чтобы… чтобы что? Уставившись на свои пальцы, я задерживаю дыхание, и когда снова слышу шаги, то знаю, что собираюсь делать. Я открываю дверь, даже не задумываясь об этом. И когда я поднимаю взгляд, то вижу там только Купера и пытаюсь не выдавать своим видом чувства облегчения, а просто выглядеть как обычно. Не знаю, сработает ли, но я цепляюсь за это желание. Я не хочу, чтобы он видел, что мне не все равно.
– Энди. Ты дома?
Я увожу руки за спину, чтобы не сжимать их в кулаки и не теребить одежду.
– Да, – отвечаю я просто. Мы смотрим друг другу в глаза. Он чувствует. Все во мне кричит, что он чувствует, что я что-то заметила. Но выражение его лица остается непроницаемым. – Что-то случилось? У тебя все хорошо?
И я серьезно. Это не из серии: как твои дела сегодня? Нет, это по-настоящему, глубоко и честно: как ты? Именно это.
Он не двигается, не отвечает сразу. Я не осмеливаюсь даже моргать, потому что боюсь, что он исчезнет в своей комнате, когда я снова открою глаза.