– И хорошенький! Я посмотрела на него поближе, пока ты работала за барной стойкой. Возможно, немного хмурый, но определенно милый.
– Может, оставить вас вдвоем с моим либидо? Тогда вы сможете подробно поговорить об этой теме, а я пока отдохну.
– Мамочки, все даже серьезнее, чем я думала. Тебе он ну очень нравится! Могу поспорить, ты представляла его голым.
– Э… Думаю, мы оставим это.
Я умалчиваю о том, что представлять мне этого не пришлось.
– Интересный, привлекательный, сексуальный, – воодушевленно перечисляет она.
– Я вешаю трубку, Джун. Люблю тебя…
– Господи, ты находишь его о-о-очень красивым! – кричит она торжествующе, и я отключаюсь. Она не обидится. Надеюсь.
* * *
На следующее утро я чувствую себя так взволнованно, что даже не завтракаю, хотя Мэйсон сказал мне, что я могу брать на кухне что угодно. Что я должна чувствовать себя как дома, ведь в некотором смысле это и был теперь мой дом. Мне пришлось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не броситься ему на шею…
Вечером он отвез меня в клуб. Работать за барной стойкой вместе с Джеком было так весело, что я едва заметила, как пролетела смена. Я уже научилась смешивать первые коктейли и также знаю состав некоторых сложных напитков наизусть. Работа в баре, как оказалось, приносит больше удовольствия, чем я думала.
Небольшой рюкзак, который я взяла с собой специально для учебы, уже собран: там лежат блокноты и тетради, ручки, карта территории университета, десятки стикеров и, конечно же, шоколадка на случай чрезвычайных ситуаций – Джун становится совершенно несносной, когда ощущает нехватку сахара в организме.
– Ну что, малыш, – я с любовью треплю Носка за ушами, – после учебы я наконец принесу тебе настоящую миску, больше собачьего корма и хороший поводок. Тогда мне больше не придется водить тебя на обычном ремне или же вовсе без него, все время боясь, что ты убежишь. И я смогу перестать кормить тебя колбасой из холодильника.
Он прислоняется головой к моей руке и лежит на диване с видимым наслаждением от того, что я его глажу.
– А еще мы раздобудем для тебя лежанку.
Теперь, когда у меня есть работа и квартира, я, наверное, могу взять немного денег из тех, что еще остались у меня на счете. По крайней мере, для Носка, а может быть, и для себя, даже при условии, что все во мне этому противится.
Закинув за плечи рюкзак, я поворачиваюсь к Носку, бросаю на него последний взгляд и прошу его вести себя хорошо. В ответ он наклоняет голову вбок, покачивая ею взад-вперед, как будто понимает меня. Тогда я выхожу из своей комнаты. Своя комната… Это что-то невероятное!