— А хозяйству не помешает?
— Наоборот, только будет стимулировать… Мы тут решили на месте картофельного поля оранжерею построить, для ранних овощей.
— А картошка как же?
— И для нее место найдется. Не волнуйся.
— Нехорошо, доктор, отказываться от того, чем занимались деды наши. Нехорошо!
— Конечно, — согласился Москов. — Привлекаем и молодые силы: агрономов, врачей, инженеров, даже одного геолога… Определили место и для дачной зоны… Конец пресловутым «участкам».
Димитр усмехнулся.
— А ты тоже отказался?
— Выделили мне место у старой мельницы… И вода там, и воздух — всё!
— Слава богу, наконец-то оставишь моего отца в покое.
Доктор засмеялся.
— Да нет, не оставлю… Он мне нужен, возьму его сторожем на стройку, вот только приведу в порядок его давление… Дам ему ружье, и готово.
— Лучше бы не надо, доктор.
— Пусть займется чем-нибудь.
— Так-то оно так, да надо бы поберечь старика… Видишь, как потихоньку уходят старые кадры.
Немного помолчал и неожиданно спросил:
— А что с Влаевым?
Доктор не понял.
— С каким Влаевым?
— С собачником… А что, разве есть и другой Влаев?
— Конечно, есть! — усмехнулся доктор Москов. — Он даже здесь, приехал на похороны…
Димитр удивился.
— Да ты что, доктор!
— Во-о-он там сидит… За столом.
Железнодорожник долго молчал, вглядываясь в сидящих по обе стороны стола людей. Студент последнего курса Николай Влаев уже пил с каким-то незнакомым человеком, лил вино из стакана на землю и поминал тетю Марию, героиню.
Димитр Чукурлиев вздрогнул.
Хотя он и не был верующим и не признавал церковных обрядов, Димитр Чукурлиев, железнодорожник, уступил настояниям родственников, решив остаться в Сырнево еще на несколько дней, чтобы вместе отметить и третины и девятины. Не хотелось идти поперек их желания, да и другие дела задерживали в селе, потому что он не был здесь с прошлой зимы.
В первую очередь пошел к отцу. Даже не дождался конца обеда. Не хватило времени. И не потому, что боялся за отца — пока здесь доктор Москов, повышенного давления можно не бояться! — просто хотелось поболтать со стариком с глазу на глаз, спросить, как дела по хозяйству, осталось ли еще прошлогоднее вино и кто уберет виноград в этом году, кто выжмет его в деревянном чане. Собирался спросить и об индюшках и гусях, несутся ли курицы, жива ли собака или умыкнули цыгане из табора. Много вопросов накопилось за эти несколько месяцев, и сейчас хотелось все обсудить с отцом. И самый главный — о Марийке! Чтобы не начали уже сейчас подыскивать ей жениха, потому что тогда все пойдет прахом — и дом, и Марийкино образование, все! Если это случится, ноги его не будет на свадьбе. Нельзя принимать в род Чукурлиевых любого встречного-поперечного. Это старый род, уважаемый и почитаемый испокон веку… И пусть отец поосторожнее будет с этим, как его, собачником Влаевым, иначе он, Димитр Чукурлиев, за себя не ручается — убьет его, не моргнув глазом! Никаких Влаевых, никаких собачников!.. Вот уже и сын его откуда-то появился — трубка в зубах, нос кверху, а сам, наверное, дерьмо дерьмом! Нет! Нет в Сырнево места никаким Влаевым, отпетым мошенникам, на которых клеймо негде ставить!