— Воспитанные девушки, — сказал он громко, чтобы слышал возница. — Интересуются музыкой и живописью.
— А ты сам еще рисуешь?
— Да.
— А меня в последнее время увлекла математика. С большим удовольствием решаю на досуге математические задачи. Прежде я с математикой была не в ладу, — улыбнулась Люба. — Считала, что лучше спрягать латинские глаголы, чем решать задачи…
— А вот и море, господа! — крикнул возница. — Ничего красивее и быть не может! Как зеркало!
Он взмахнул кнутом, щелкнул им в воздухе, не касаясь спин коней, и фаэтон покатился по проселочной дороге, уходящей от шоссе в сторону.
Внизу показалась утопающая в зелени кокетливая дача «Незабудка». На террасе их ждали Димитров и Желязков. Из дверей кухни вышла Вера, бывшая учительница Элеоноры. От берега к коляске уже бежали по аллее дети, чтобы встретить гостей.
Размахивая панамой, Коларов улыбался и издали приветствовал детей. Люба, уже бывавшая на даче раньше, показала вознице, где остановиться.
Старые друзья, Димитров и Коларов, обнялись и потом долго трясли друг другу руки. Их встреча, проходившая в тюрьме при «клубе унтер-офицеров» под наблюдением офицера-полицейского, не шла в счет. Те полчаса, которые им отвели на беседу, они держались очень напряженно, вынуждены были следить за каждым своим словом, стараться не затрагивать важных вопросов. Сейчас обстановка была иной.
Все прошли на террасу и сели в плетеные кресла. Над головами простер свою широкую крону канадский тополь. Тихо шелестели листья. Веяло прохладой. С моря дул легкий ветерок. Спокойную морскую гладь заливало солнце. По желтому песку пляжа бегали голые ребятишки, плескались в воде, весело кричали что-то, глядя в сторону террасы. Женщины спустились к детям. В тени террасы остались только Коларов и Димитров. Желязков занялся приготовлением обеда.
— Я бы хотел, чтобы заседание Совета отложили до моего приезда в Софию, — начал Коларов.
— Я сообщу о твоем желании, — сказал Димитров, — но дело не в этом. Ты сам понимаешь, что есть еще много вещей, которые тянут нас назад, висят у нас камнем на шее.
— Старые резолюции, хочешь сказать?
— В определенном смысле — да. И старые резолюции, и старые привычки, и старые антипатии. Всего этого набралось больше, чем надо.
— Я прочел доклад Луканова. Не понимаю: две самые крупные партии в стране вцепились друг другу в волосы. Из-за чего?
— Мы все обсуждали, уточняли, взвешивали…
— В Коминтерне мне пришлось краснеть из-за этого доклада. Заседания, рефераты, членские взносы… А когда дело доходит до самого главного — провозглашается нейтралитет! Партия складывает оружие!