Пока он размышлял об этом, труба заиграла «сбор». Солдаты из близлежащих домиков заторопились к базарной площади и строились в две шеренги. Капитан сидел на «троне» прямо против них, наблюдал, как они строятся, как громко производится расчет по порядку номеров.
Он был в хорошем настроении. Один за другим взводные командиры отдали ему рапорта. Сидя на «троне», капитан слушал их и давал разные мелкие советы, спрашивал о приезде генерала Лазарова.
— Вы завтракали, господа? — спросил командиров капитан.
— Так точно, мы управились с этим делом еще в шесть.
— Пока я завтракаю, проводите строевую подготовку на плацу! — приказал капитан Харлаков. — После этого выступаем на Лопушну походной колонной. Привести в полный порядок обмундирование.
— Господин капитан, полковник Кузманов уже все сделал в Лопушне. Есть ли смысл туда двигаться?
— Не имеет значения. Сходим в монастырскую церковь.
Капитан перекрестился, разломил пополам каравай, взял ложку и начал хлебать кислое молоко. Густое и холодное, оно отрезвляло, изгоняло вчерашний хмель. Вскоре он окончательно взбодрился, глаза у него наконец совсем открылись, казалось, будто и не было тяжелой ночи.
Съев все, что было на столе, и вытерев усики белой салфеткой, капитан спросил стоявшего возле него подпоручика:
— Верно ли, что капитана Монова здорово потрепали?
— Никак нет, господин капитан. Граница уже в наших руках. Миладин Кунчев захвачен со всем своим эскадроном. В настоящее время находится в Чипровцах…
— Он допустил одну непростительную глупость, подпоручик. Не успел перерезать дорогу мятежникам. Их главные силы во главе с руководителями ушли. Вот этого я не могу простить капитану Монову! А так он храбрый офицер, слов нет. Все мы храбрые!
Капитан встал, стряхнул крошки с бриджей, расчесал усики костяным гребнем и, надев каску, оглядел себя в карманное зеркальце. Все было в порядке.
— В путь, подпоручик! Приведите мне коня! — приказал он.
Капитан вскочил в седло, окинул взглядом выстроенные взводы и «охотников». Штатская одежда последних запылилась и измялась, но духом они были бодры. Их глаза светились, каски блестели. Все у них было в порядке — пистолеты вычищены, портупеи новенькие, свежие, пахнущие кожей. В глазах капитана они были смешными и жалкими, как и все штатские, но он уважал их и решил поприветствовать. Привстав на стременах, он отдал честь и крикнул:
— Господа, поздравляю вас с отличным днем! Граница уже закрыта. Через нее не сможет перелететь даже птица. И все это благодаря нашей храброй армии, благодаря вам, конечно, патриотической и добровольной команде, прибывшей из Софии, чтобы сражаться с изменниками родины. Ура, господа!