Будто бы и не сильная — худенькая, тихая, Евдокия Емельяновна за день переделывала массу дел. Собственные дети обшиты, вымыты, накормлены. Не ленилась присмотреть и за соседскими. Одним словом, всем, помогала. Мама Доня, так все уважительно называли Евдокию Емельяновну, знала: кому помочь стены побелить, кому полы помыть. Бывало, скажет:
— За полдень прибегу…
— Далековата дорога, устанут ваши ноженьки, мама Доня!
— Ноги для того и дадены, чтобы к добрым людям тропки торить! — И поднимет Евдокия Емельяновна на собеседника свои добрые глаза.
С годами Вера становилась все более похожей на мать, хотя внешне мать — смуглянка, а у старшей дочери (по приметам — к счастью), как у отца, рыжие веснушки на белой коже. Временами в душе Вера досадовала на эти веснушки, но плакать, понятно, никогда не плакала. Да и стыдно плакать старшей. А жизнь шла своим чередом. С радостями большими и малыми. Конечно, не без огорчений. Огорчало, например, что даже малыши не всегда ели досыта. Директор завода, молодой неженатый человек, свой комсоставский паек поочередно отдавал многодетным семьям. Да директор — один, а семей, как Белики, — несколько. А мама Доня, того и жди, свою очередь переуступит, скажет твердо:
— Мы обойдемся!
И обходились. Евдокия Емельяновна была мастерицей, как говаривал отец, «из ничего чего сотворить».
В то время со всем было туго: и с продовольствием, и с одеждой, особенно с обувью.
Характер Веры складывался в атмосфере добра и сердечности. Она помнила и директорский продуктовый паек. Помнила, как, когда заболела сестренка Валечка, их семью переселили в «административную» — единственную удобную, изолированную комнату барака. И перестал Валечку бить кашель. Помнила, как внимательны, терпеливы, добры были к каждому ученику учителя.
Высоко ставила Вера принадлежность к пионерской организации. Закон пионера: хорошо учиться, быть смелым, честным, правдивым, преданным Родине, общему делу. Вот как отец на заводе!
Мать подчас говорила мужу:
— Лукьян Филипыч, совсем себя не жалеешь! День и ночь в работе.
А он щурился и, чтобы не расслышали младшие, заговорщически шептал:
— Можешь ты мне поверить, Донюшка? Вторую семью завел на заводе.
Евдокия Емельяновна, конечно, улыбалась:
— Кому верить, коль не родному мужу? Только поправочку дозволь, Филипыч, внести. Не вторая у тебя семья на заводе, а дом и завод — одна большая семья.
— В точку угодила. Хочу открыть тебе один секрет: знаний у твоего Лукьяна маловато. Вот и думаю, как подобраться к работе. Моя электротехника больших знаний требует. Всем теперь дорога к знаниям открыта. Верочка небось на инженера пойдет учиться аль еще на кого…