— А ты бы простила?
Я подумала, а потом сказала:
— Не знаю. Если бы любила, может, и простила бы. А если б не любила, то и не обиделась бы. Это все равно как на столб обижаться, когда в него врежешься. Но я не она. Ты вспомни, как меня обзывали!
— Так то посторонние были.
— А вы какие? Если ты в нее втрескался, это еще не значит, что она в тебя тоже. Ну, — я шмыгнула носом, — как я и Льюис. Он, наверно, даже не помнит, как меня зовут, хотя маленькими мы вместе играли. Но он теперь звезда школьной команды, а я кто?
— Хочешь, я сделаю так, что он в тебя влюбится? — неожиданно спросил он.
— Не хочу. Это будет не взаправду. Опомнится потом, и что будет? И вообще, если ты такое умеешь, почему свою-то девчонку не приворожишь?
Он хотел что-то сказать, но осекся.
— И почему твоя мама отца не заколдует, чтоб хоть не пил? — добавила я по наитию.
— Потому что уже разок заколдовала, и ничего хорошего из этого не вышло, — обронил он. — Ты права. Это будет не по-настоящему. А настоящего, похоже, и не было никогда.
— То есть? Ты же давно с ней знаком!
— Да я подумал… не так уж и давно. Мы за год до школы… ну, той школы познакомились, я ей всякое показывал и объяснял. Потом поругались из-за ее сестры. Потом на разные факультеты попали, а это все равно что наша школа и заречная — чуть кто слово ляпнет, тут же мордобой. Не с девчонками, конечно, но… — он невольно потер переносицу. Наверно, опять сломали.
— Ну да, если наш с заречной гулять начнет, ему живо накостыляют.
— Вот-вот. Короче, там особо не пообщаешься. Летом разве что…
— Так ты половину лета где-то пропадаешь.
— Угу. Я к однокурсникам напрашиваюсь, — хмыкнул он, — у них всякому-разному можно научиться. Книжки есть такие, которых в библиотеке нету. Ну и прочее… Вот из-за этого-то она и злится.
— Почему? — не поняла я.
— Потому, что книжечки не безобидные, — пояснил он и тяжело вздохнул. — Ну… как бы объяснить… Например, в школе на уроке рассказывают про растение, его строение, всякое такое, полезные свойства. А в тех книжках написано, как из какой-нибудь безобидной ромашки сварить отраву. Или из подручных средств бомбу сделать.
— Да это даже я умею, — не удержалась я. — Ну… слышала, во всяком случае.
— Вот именно, многие слышали, а сделать это так, чтоб тебе руки не оторвало, мало кто умеет, — хмуро сказал он и сел поудобнее, прислонившись к моей ноге. — И тут то же самое. Темные искусства, Темные искусства! Визг до небес, а разбираются в них единицы!
— А тебе это нравится?
Он кивнул и произнес:
— Это в своем роде красиво. Как змея какая-нибудь, вроде ядовитая гадина, опасная, но все равно завораживает! И если с ней обращаться умеючи, она тебя не цапнет.