— Не каждый может служить на фронте.
— Не может или не хочет, — утвердительно кивает Кепка. — Например, большие шишки или специалисты. — Но тут же до него доходит, что этого не следовало говорить вслух, и он поспешно задает следующий вопрос: — Сколько вам лет?
— Двадцать восемь.
«Ну что ж, я не очень промахнулся, когда дал ему лет тридцать», — думает Горан.
— Двадцать восемь — и уже майор? — искренне удивляется Кепка. — Не слишком ли рано?
— Смотря для кого, — отрезал немец.
— Видно, у вас влиятельные дядюшки, — поддевает его Кепка.
Майор отвечает пренебрежительной улыбкой.
— Чем вы занимались на гражданке? Или, может, вы профессиональный военный?
Этот вопрос несколько выводит пленного из равновесия. Он молчит, думает. Кепка внимательно наблюдает за ним, и ему кажется, что он затронул что-то важное. «Да, приятель, — думает он, — кабы знать, что ты за птица, тогда можно догадаться, чем ты здесь занимаешься».
— Я писатель.
Улыбка сползает с лица капитана.
— Писатель? — недоверчиво протягивает он и оглядывается на Горана. — Вот это номер, Лацо, ты слышишь? Выходит, ты взял в плен писателя. Что ты на это скажешь?
— А что тут скажешь? — Горан разочарованно разводит руками: кто мог знать, что такой чин окажется всего лишь писакой.
Капитан ловит себя на том, что невольно обращается к своим гимназическим познаниям в немецкой литературе, но имя Ганс Вайнер абсолютно ничего не говорит ему. «Осел, — тут же одергивает он себя, — когда ты заканчивал гимназию, эта звезда немецкой литературы был максимум в пятом классе».
— И что же вы написали?
— Точнее говоря, я бы только хотел написать.
— Так вы, собственно, собираете материал? — Кепка вглядывается в лицо майора, глаза его снова улыбаются.
— Писатель собирает материал постоянно, на каждом шагу, часто он подсознательно хранит в памяти увиденное, пережитое.
Внезапная мысль осеняет капитана:
— Для какой газеты вы пишете? Писатели ведь бывают военными корреспондентами.
Лицо майора выражает презрение.
— Я не был и не хочу быть военным или каким-либо другим корреспондентом. Кроме того, я ведь уже сказал, что не был на фронте, а информация о моих военных занятиях не представляет интереса.
— Ну а если она будет представлять интерес для нас? — Капитан переходит в лобовую атаку.
— Сомневаюсь. Послушайте, я не выдам никакой военной тайны, если признаюсь, что по желанию отца я получил образование архитектора, чтобы иметь, как выражался отец, верный кусок хлеба. В результате я попал в строительные войска и получил это звание. Я участвовал в сооружении Атлантического вала, который теперь уже взят, я строил кое-какие укрепления на Украине, которые теперь остались в тылу у русских…