Он прислушивался к темноте, но неясыть больше не подавала голоса. «Да ведь сейчас октябрь, — сообразил Ян, — что-то ты, совушка, напутала! Видно, и птицы ошалели от этой вечной стрельбы, все перепутали».
Он улегся и непроизвольно прижался к майору. Тот повел плечами и что-то пробормотал со сна. Яну вспомнилась первая ночь с Павлом, когда они перешли словацкую границу. Они тоже спали рядом в небольшой лощине, поросшей густым молодым ельником. Среди ночи Ян проснулся от испуга. Рядом с ним бился всем телом Павел, бормоча какие-то невнятные слова. Ян не сразу сообразил, что его друг кричит во сне. Он прижал ладонь к его губам и зашипел ему на ухо: «Ради бога, молчи!» Павел сопротивлялся, Яну не сразу удалось его утихомирить. Придя наконец в себя, Павел облегченно вздохнул: «Слушай, что за мерзость мне снилась! Будто мы попали прямо к ним в руки». «Возможно, это нам еще предстоит, — с тревогой подумал Ян, — кто знает, как долго он кричал, пока я не проснулся». До самого утра они не сомкнули глаз, в каждом шорохе ночного леса мерещились шаги преследователей. Как только начало светать, они выбрались из лощины и двинулись дальше на восток. Павел держался особенно осторожно, словно пытаясь искупить свою невольную вину. Пока они добрались до отряда Кепки, прошло еще несколько ночей, и Павел каждую ночь повязывал себе на лицо носовой платок, прикрывавший рот, — на всякий случай. Но Ян больше ни разу не слышал, чтобы Павел разговаривал во сне.
И теперь тоже Ян затаил дыхание, долго и настороженно прислушивался. Майор не издавал ни звука, лишь иногда сладко причмокивал; Ян закрыл глаза и вскоре уснул.
Он проснулся от прохладной сырости на лице.
Шел дождь.
Мелкий дождь с настойчивым шорохом сеялся на брезент. Ян натянул одеяло и брезент на голову и еще теснее прижался к майору. Ему не хотелось думать ни о слякоти, по которой им придется брести, если дождь не уймется, ни о холоде, ни о чем. Ему было тепло и хотелось спать.
Спать, спать, спать.
— Ян! Ян! — доносилось до него из страшной дали. — Ян, ты слышишь?
Наконец он пришел в себя. В сумерках разглядел прямо над собой заросшее лицо майора и мгновенно напружинился.
— Что такое? Почему не спишь? — Ян вскочил. И тут же понял бессмысленность своего вопроса. Неуклюжими движениями майор пытался выбраться из своей насквозь промокшей «постели», невзирая на связанные руки и ноги.
— Погоди. — Ян развязал ему руки и велел собрать свои вещи.
Дождь был несильный, моросило, но вода, скопившаяся в кронах деревьев, падала вниз частыми полновесными каплями. Получалось, что в лесу дождь вдвое сильнее.