— Может, разведем огонь?
— Ты что, спятил? — яростно огрызнулся Ян. Все на нем отсырело, и хотелось лишь одного — тепла. Но развести огонь он не решился бы ни за что на свете. Особенно теперь, когда дым от сырого дерева разносился бы бог знает как далеко.
— Ладно, будем греться изнутри, — сказал он примирительно и отрезал каждому по изрядному куску копченого сала. — А теперь пошли.
Он чувствовал, как мороз продирает его по коже, настырный холод проникал во все поры. Поесть поплотнее — к счастью, еды хватает, — а потом в путь, двигаться, только так можно согреться. Может, погода разгуляется, дождь кончится. Дождя он боялся. При известной осторожности можно избежать людей, но от дождя никуда не денешься, его как-то не учли, когда планировали это путешествие. Может, где-нибудь и нашлось бы прибежище, но какой ценой? У них в запасе три, максимум четыре дня, бог даст, как-нибудь перетерпят. Ян посмотрел на карту. Благодаря речке, протекавшей справа, он довольно точно определил место, где они ночевали. Через несколько сот метров они должны натолкнуться на дорогу, которая кратчайшим путем привела бы их к цели, если б они могли по ней идти. Но, к сожалению, где-то здесь кончается сплошная полоса леса, который до сих пор укрывал их, а обозначенная на карте дорога проходит по открытым склонам, лугам, полям, где найдешь укрытие лишь в случайной рощице или в кустах на меже.
Ян набросил обоим на голову брезентовое полотнище, но вскоре стащил его на плечи: брезент слишком сильно шуршал, и Ян боялся, что не услышит звуки опасности.
Он навязал майору быстрый темп, чтобы в сумерках пройти как можно дальше и заодно согреться. «Если б можно было так идти весь день, к вечеру мы б уже были на аэродроме. Если бы… — уныло подумал он, — если б не было этой открытой долины перед нами, реки, бегущей по ней, а главное — шоссе, которого нам не избежать… А еще на нашем пути окажутся три деревни, которые мы обязательно должны избежать…»
— Так быстро я не могу, — пожаловался майор, — я ногу натер.
— Не выдумывай, — проворчал Ян, покосившись на свои сапоги. Они, правда, не терли, зато протекали. «Промокнем с головы до ног», — подумал он и тут же отогнал эту мысль.
— Слушай, Ян, — начал майор.
— Слушаю.
С какого-то времени Вайнер начал обращаться к нему по имени. Сперва это раздражало, хотя Ян и не дал этого понять, но потом привык. «Неважно, как он меня называет, в наших отношениях это не меняет ничего». Однако для него Вайнер остался «майором» или «майорчиком». Называть его Гансом Яну как-то не хотелось.