Фольксштурмовцев немцы не жалели — их натыкали на вспомогательных рубежах до того густо, что приходилось буквально продираться через их бестолковый огонь. На основных направлениях было труднее. Там обосновывались юнкера школы СС, элита штурмовиков и партийных функционеров, офицеры люфтваффе, боевая группа территориального управления СС — «Ленцнер», артиллерийские классы усовершенствования унтер-офицеров и офицеров запаса — все это было намного серьезнее, чем фольксштурм и сопляки из гитлерюгенда младших групп. Дрались они все насмерть, в плен сдавались редко. Здание гестапо пришлось взрывать целиком. Поначалу, за сутки боя, в нем удалось отвоевать несколько комнат на первом этаже. Из корпуса распорядились: «Поляков и местного населения в здании нет. Людей больше на это не класть, а взорвать так, чтоб от него и духу не осталось. Полякам самим потом меньше работы будет — им такой памятник архитектуры ни к чему».
Часть фортов еще продолжала сопротивляться, а вместе с ними отдельные кварталы, дома в Лазаже, Гурчине, Шиллинге, но их падение уже было предрешено, и все понимали, что самое главное, что осталось взять в Познани, — это цитадель. Ее мощный пятиугольник с центральной башней, двумя редутами, если взглянуть на карту, висел, как топор, над ниткой железной дороги, идущей на запад, куда не прошло еще ни одного поезда с боеприпасами, подкреплениями, боевойтех никой к одерскому рубежу, где армии фронта начали готовиться к последнему броску — на Берлин.
Создалась парадоксальная на первый взгляд ситуация — находящаяся в окружении Познань, в свою очередь, блокировала войска фронта, почти перехватив его коммуникации в то самое время, когда в Померании собрался кулак из двадцати шести дивизий под командованием Гиммлера.
Наступление на Берлин пришлось прекратить, и в помощь 1-му Белорусскому, уже частично развернувшему правый фланг на север, Ставка переориентировала фронт Рокоссовского.
Сталинградская армия, в которую входил штурмовавший Познань корпус, сдерживала контратаки на плацдарме у Кюстрина. От Зееловских высот до Берлина ей оставалось шестьдесят километров.
В Познани, перед штурмом цитадели, корпус провел перегруппировку, и дивизия генерала Хетагурова, вернее, ее штурмовые отряды под командованием Беляева и Сарычева были назначены в первый эшелон атаки, которая должна была начаться утром девятнадцатого февраля.
Второй батальон майора Беляева сосредоточивался у края кладбища, примыкавшего к валу, за которым начинался ров цитадели.
Почти все в батальоне знали, что скоро комбат уходит на повышение, и были за него рады. За четыре дня передышки, когда дивизию вывели из боев, удалось переделать столько мирных дел: все побрились-помылись, привели, как могли, в порядок обмундирование. В роты пришло пополнение. Не до полного комплекта пополнили, но опять воевать можно было. Начфин сообщил, что с января выплата денежного содержания по приказу Верховного будет проводиться в денежных знаках страны пребывания. С Румынией, Болгарией, Югославией, Австрией и прочими было все ясно, а вот насчет Германии пошли разные солдатские разговоры.