Бригаденфюрер махнул фельджандармам, показывая, что им сказано все, и один из них толкнул Розе под бок локтем.
Когда вышли в подземные переходы штабного бункера и стали протискиваться к южному выходу, Розе из разговоров встречных понял, что русские сегодня где-то на южном направлении смогли просочиться на вал цитадели. Их, правда, не очень много, но все равно это было опасно.
Навстречу вели и несли раненых, а потом из-за них пришлось совсем остановиться. Дежурный по отсеку фельдфебель предупредил, что тяжелая русская бомба попала в шахту механического подъемника и придется подниматься наверх через гараж.
Там, в гараже, пришлось пропускать наверх два шестиствольных миномета вместе с расчетами. Минометы были новенькие и еще лоснились заводской смазкой — в бункерах гаража были даже танки, и не это удивило бывшего обер-лейтенанта Розе. Он неожиданно для себя обнаружил, что стоит притиснутым к пятнистому боку машины, и машина показалась ему знакомой. Он вгляделся. Ошибки быть не могло.
Перед ним стоял африканский «хорьх» Роммеля. Как он очутился здесь?
— Что это за машина? — спросил Розе у механика в комбинезоне со знаками НСКК на пилотке.
— Машина бригаденфюрера Коннеля, — ответил механик. — Он на ней приехал из Берлина, и говорят, что она досталась ему из какого-то парашютного штаба. — Механик в подтверждение своих слов даже показал жестянку со старыми, армейскими, номерными знаками, потому что «хорьх» был с новыми номерами — СС.
Механик еще что-то говорил, но Розе его не слушал. Он уже не помнил себя и не осознавал, что делает, когда схватил молоток, лежавший на подножке армейской амфибии, и, теряя рассудок, начал бить молотком по капоту, стеклам и кабине «хорьха». Он что-то кричал, но никто из проходящих мимо на него не обращал внимания, кроме его конвоиров. Им пришлось повозиться с ним, и Розе пришел в себя, только лежа на бетонном полу гаража, с разбитым в кровь лицом и руками, заведенными за спину до хруста в суставах. Во рту стоял солоноватый привкус крови, а жандармы, как бульдоги, запыхавшись, лежали на нем сверху.
— Нет, голубчик, теперь с тобой по-другому придется, — сказал старший из конвоиров и защелкнул браслеты наручников на запястьях штрафника.
Через четверть часа его приковали к стальному пулеметному столику амбразуры, и жандармы ушли, оставив ему пулемет МГ-42 и целую полку снаряженных магазинов с патронами, похожих на спаренные консервные банки. Бывший обер-лейтенант, а ныне штрафник, Готфрид Розе поглядел в узкую щель амбразуры, но никого не увидел на исковырянной воронками земле и, не целясь, просто так дал длинную дробную очередь.