Раньше машина принадлежала гаражу фельдмаршала Роммеля, и «лев Африки» в память о ливийской эпопее запрещал перекрашивать машину. Фельдмаршала после Тобрука возвели в ранг национального героя, из Африки его встречал сам Гитлер, но высокие взлеты в рейхе иногда плохо кончаются, и после генеральского путча фельдмаршалу ничего не оставалось делать, как под давлением обстоятельств перейти в сонм павших героев — он оказался связанным с заговорщиками.
«Хорьх» пережил своего титулованного седока и вместе с шофером-обер-ефрейтором был передан в штаб воздушно-десантных войск генералу Штуденту. Там шофера потихоньку и без лишнего шума разжаловали в рядовые — просто приказали спороть пехотные нашивки, а вместо них выдали петлички фальширмягера с одной птичкой, что обозначало звание рядового в воздушно-десантных войсках. Шофер в первую же выплату жалованья, недополучив пятьсот рейхсмарок, составлявших ту самую разницу, что он потерял, лишившись обер-ефрейторского чина, напился и был пристрелен сверхбдительным часовым из военизированного лагеря гитлерюгенда — шла война, и у мальчишек все должно было быть настоящим. О смерти бывшего ефрейтора никто не вспоминал, но оберст Хайдте, получивший машину, проездил на ней недолго — спустя два месяца в Арденнах погиб с остатками батальона, не дойдя до городка Спа, где расположился штаб первой американской армии. Машина опять опустела. На этот раз надолго. Кто-то из штаба мрачно пошутил: «Три головы не подошли к одной короне», — намекая на заводскую марку «хорьха» в виде буквы H с короной поверху. Тогда и вспомнили про бывшего ефрейтора, и все офицеры штаба ВДВ стали избегать поездок на злополучной машине, суеверно полагая, что принесший несчастье лимузин надо обходить подальше. На всякий случай.
Нынешний пассажир был всего-навсего обер-лейтенантом. Его звали Готфрид Розе. Однако, несмотря на незначительный чин, миссия, к которой он себя готовил, считалась сверхважной, и суеверным он себя не считал, поэтому, когда в штабе из-за загруженности остальных машин ему достался роковой «хорьх» с нехорошей репутацией, обер-лейтенант, не раздумывая, сел в пятнистого монстра. Он был окрылен возложенными на него надеждами. Да, пока он обер-лейтенант, но Бонапарт тоже был поручиком, и, может быть, то, что предстоит сделать ему, Розе, затмит Тулон, Арколе и Аустерлиц. Тем более что его имя уже известно в самой «стратосфере» рейха.
Сегодня ночью его вызывали к Геббельсу, который до того и не подозревал о существовании обер-лейтенанта. Суть вызова состояла в том, чтобы гауляйтер Берлина получил конкретного исполнителя своей идеи.