Но из природы способности суждения (правильное применение которой настолько необходимо и всеобще, что под именем здравого смысла обыкновенно понимают не что иное, как именно эту способность) легко заметить, что найти ее своеобразный принцип (что-нибудь она должна заключать в себе и априори, ибо иначе она не подлежала бы даже самой общей критике как особая познавательная способность) сопряжено с большими затруднениями, и этот принцип не может быть выведен из понятий априори, ибо они относятся к рассудку, а способность суждения имеет дело только с их применением. Она, следовательно, сама должна дать понятие, через которое, собственно, еще никакая вещь не познается, но которое для нее самой служит правилом, чтобы к нему можно было подогнать ее суждения, но не объективным, ибо для этого снова была бы нужна способность суждения, чтобы иметь возможность решить вопрос, подходит ли данный случай под правило или нет.
Это затруднение по поводу принципа (будет ли он объективным или субъективным) встречается главным образом в тех суждениях, которые называются эстетическими и которые касаются прекрасного или высокого в природе или в искусстве. И тем не менее критическое исследование о принципе способности суждения в них составляет самое важное дело критики этой способности. Хотя сами по себе они ничего не вносят в познание вещи, они все-таки относятся к познавательной способности и указывают непосредственное отношение этой способности к чувству удовольствия или неудовольствия по какому-либо принципу априори, не смешиваясь при этом с тем, что могло бы быть основой определения способности желания, ибо эта способность имеет свои принципы априори в понятиях разума.
Но что касается логического суждения о природе, где опыт указывает такую целесообразность в вещах, для понимания и объяснения которой уже недостаточно общего рассудочного понятия о чувственном, и где способность суждения может заимствовать принцип отношения вещи в природе к непознаваемому сверхчувственному из себя самой и должна употреблять его только по отношению к себе самой для познания природы, то такой принцип можно и должно априори применять к познанию мировой сущности; и этот принцип открывает вместе с тем виды, которые очень полезны для практического разума; но это не имеет непосредственного отношения к чувству удовольствия и неудовольствия, что именно и составляет самое загадочное в принципе способности суждения и что делает необходимым особый отдел в критике для этой способности, так как логическая оценка по понятиям (из которой никогда нельзя извлечь непосредственного вывода для чувства удовольствия и неудовольствия) всегда относится к теоретической части философии вместе с ее критическими ограничениями.