, и этим доказать, что я имею вкус. Каждый должен согласиться, что то суждение о красоте, к которому примешивается малейший интерес, очень пристрастно и отнюдь не есть чистое суждение вкуса. Надо поэтому не быть заинтересованным в существовании вещи и в этом отношении быть совершенно равнодушным, чтобы быть судьей в делах вкуса.
Но это суждение, которое в высшей степени достойно внимания, лучше всего можно было бы объяснить только в том случае, если бы мы в чистом бескорыстном[50] наслаждении в суждении вкуса противопоставили ему то, что связано с интересом; в особенности если вместе с тем мы могли бы быть убеждены, что нет больше никаких других видов интереса, кроме тех, которые именно теперь должны быть названы.
§ 3. Наслаждение в приятном соединено с интересом
Приятно то, что нравится внешним чувствам в ощущении. Здесь тотчас же дается повод поставить на вид очень обыкновенное смешение того двоякого значения, которое может иметь слово «ощущение», и обратить внимание на это. Всякое наслаждение (говорят или думают) есть уже ощущение (удовольствия). Значит, все, что нравится, именно потому, что оно нравится, приятно (и по различным степеням или отношениям его к другим приятным ощущениям мило, грациозно, забавно, весело и так далее). Но раз это допускают, то все впечатления внешних чувств, которые определяют склонность, или основоположения разума, определяющие волю, или чисто рефлективные формы созерцания, определяющие способность суждения, будут совершенно тождественными, поскольку действие касается чувства удовольствия. Это было бы приятным чувством в ощущении своего состояния. А так как всякая деятельность нашей способности в конце концов должна сводиться к практическому и объединяться в нем как в своей цели, то нельзя было бы предполагать для нее никакой другой оценки вещей и их значения, кроме той, которая состоит в том удовольствии, какое они обещают. В конце концов это нисколько не зависит от того способа, как можно достигнуть этого. И так как здесь может вносить различие только выбор средств, то люди могли бы обвинять друг друга только в глупости и нерассудительности, а не в низости и злобе, ибо все они, каждый по своей манере смотреть на вещи, стремятся к одной цели, а эта цель для каждого – удовольствие.
Если определение чувства удовольствия или неудовольствия называют ощущением, то это слово здесь имеет совершенно другое значение, чем в том случае, когда я называю ощущением представление о какой-либо вещи (через внешние чувства, как восприимчивость, которая относится к познавательной способности). В последнем случае представление относится только к объекту, а в первом – исключительно к субъекту и отнюдь не служит ни для какого познания, даже и для того, через которое субъект познает себя.