Но в вышеуказанном объяснении под словом «ощущение» мы понимаем объективное представление внешних чувств. Чтобы не подвергаться всегда опасности ложного толкования, то, что всегда должно оставаться только субъективным, и то, что, безусловно, не может создать представления о предмете, мы хотим называть довольно употребительным именем – чувство. Зеленый цвет луга относится к объективному ощущению как восприятие предмета внешних чувств, но приятность его относится к субъективному ощущению, через что никакой предмет еще не представляется. То есть оно относится к чувству, где предмет рассматривается как предмет наслаждения (а это еще отнюдь не познание его).
А то, что суждение о предмете, в котором я признаю его приятным, уже выражает к нему интерес, ясно уже и из того, что путем ощущения возбуждается желание таких предметов. Значит, наслаждение предполагает не только мое суждение о нем, но и отношение его существования к моему состоянию, поскольку последнее получает воздействие от такого объекта. Поэтому о приятном не только говорят: оно нравится, но и: оно доставляет удовольствие. Через это возникает не только одобрение, которое я ему посвящаю, но и склонность к нему. И к тому, что самым живым образом для нас приятно, до такой степени не подходит ни одно суждение о свойствах субъекта, что те, которые всегда домогаются только наслаждения (это то слово, которое отмечает самую внутреннюю сторону удовольствия), охотно отказываются здесь от всякого суждения.
§ 4. Наслаждение в добром соединяется с интересом
Доброе – это то, что нравится посредством разума через простое понятие. Мы называем нечто хорошим для чего-либо (полезным), что нравится только как средство, но другое хорошо и в себе, а именно то, что нравится само по себе. Но в обоих всегда заключается понятие о цели, значит, отношение разума (по крайней мере, возможное) к воле, следовательно, и удовольствие от существования объекта или поступка, то есть какой-либо интерес.
Чтобы находить что-либо хорошим, я должен всегда знать, что за вещь этот предмет, то есть должен иметь понятие о нем. Но это мне совсем не нужно, чтобы находить в нем красоту. Цветы, прихотливые рисунки, без всякой цели сплетающиеся черты в так называемой резьбе – никакого значения не имеют, ни от какого определенного понятия не зависят и все-таки нравятся. Наслаждение прекрасным должно зависеть от рефлексии о предмете, которая ведет к какому-либо (неопределенно к какому) понятию, и этим оно отличается от приятного, которое все основывается на ощущении.