Золото Севера (Рудим) - страница 52

— Вот они! Вот они!

На склоне сопки виден серый положок, возле него стоят трое, машут руками, шапками.

Абаев вытаскивает из кармана брезентовой куртки рулон бумаги и пишет на ней: «Если нашли золото — пусть один ляжет. Если есть больной — пусть лягут двое».

В пилотской кабине отодвинуто окошечко, и рулон летит вниз. Вот он уже в руках геологов. Еще секунда — и кто-то лег на землю. Один!

Абаев бросает вторую ленту: «Высажусь на косе южнее вас километрах в двадцати, ждите».

Вскоре мы уже стоим на косе.

Нос «аннушки» почти воткнулся в лиственницу: кажется, самолет нюхает смолистый аромат зреющих шишечек. А пилот ругается: «Из-за вас чуть винт не погнул».

Зато Салат Михайлович сияет: золото! Потом говорит Ивану Агееву:

— Прилетай за нами через четыре дня.

— Ладно, прилечу. Только уберите это чертово дерево. И между прочим, через десять дней я уже не буду тут летать — буду работать с геофизиками.

…И вот мы остались вдвоем с Абаевым.

Сердито и холодно шумит речка. На склонах сопок наклонились друг к другу лиственницы, словно обнялись, как подружки. Обточенные ветрами гольцы похожи на каких-то зверьков, ставших на задние лапы. Меж деревьев фиолетовые костры кипрея. От сырости мурашки бегут по спине. И все-таки как волнует в восхищает эта суровая красота!

Мы долго, молча любуемся ею.

Глаза у Салата Михайловича карие, и когда он поворачивается к солнцу, мне кажется, что в них загораются золотинки. Он говорит.

— Оправдались наши прогнозы — здесь, видимо, есть месторождения.

Закидываем за плечи рюкзаки — в них по паре белья, несколько плиток шоколада и буханка хлеба. В путь! Перешли три протоки, образовавшихся после дождей, благо они оказались мелкими. В крайней протоке спугнули целую стайку форели: рыбешки пытались преодолеть течение, усиленно работали хвостами, но оставались на месте, словно привязанные. Ткнувшись несколько раз в наши сапоги, форель вдруг повернула обратно, и ее в один миг унесло течение.

Идти тяжело. Под ногами зеленовато-сизо-рыжий мох — он лежит роскошной шкурой неведомого зверя. О, эта роскошная, но предательская шкура! Ступаешь, как по пуховым подушкам — много ли пройдешь по ним?! А тут еще солнце палит немилосердно. Просто невероятно, что здесь, в Заполярье, может быть такое жестокое солнце! Гимнастерка прилипла к спине, крупные капли пота застилают глаза.

— Знаете, что вы ходите по земле, где до вас никто не ступал? Вы сейчас как первооткрыватель, разве не заманчиво? — говорит мой спутник.

Конечно же заманчиво! Чувствовать себя первооткрывателем, идти по земле, исхлестанной пургами, ливнями, исхоженной зверем, облетанной птицею, но совсем еще не знающей, что такое человек, — как это здорово! Скоро эта земля будет разбужена, разгадана, человек укротит ее, обуздает.