— Знаю.
— Для завоевания авторитета доклад был хорош, — коротко кивнул головой Жума. — Что еще?
— Во-вторых, я пригласил инспектора Министерства просвещения республики на занятие технического кружка, которым руководит Кесират Казуева. Кружок этот работает и сейчас, летом.
— Зачем пригласил?
— Я хотел так настроить инспектора, чтобы он дал заключение о профессиональной непригодности Казуевой и помог бы мне избавиться от нее.
— И как же ты его настраивал?
— Разными довольно хитрыми и тонкими способами.
— Например?
— Например, когда Казуева сказала ребятам, что реактивный двигатель превосходит двигатели прежние, но тоже имеет свои недостатки — требует много горючего, загрязняет воздух, — я шепнул инспектору: «Видите? Она порочит идею научно-технической революции».
— И что же инспектор? — с интересом спросил шейх.
— Он как-то странно посмотрел на меня и ничего не сказал. Должно быть, он отъявленный безбожник и слуга шайтана. Казуева ему понравилась.
Жума подошел к Бирке, звонко хлопнул его ладонью по лбу и сказал:
— Этот инспектор очень воспитанный человек. Он имел все основания назвать тебя ослиным хвостом, сын мой. Но дело даже не в этом. Зачем тебе потребовалось убирать Кесират?
— Да ведь это жена Казуева, нашего первого врага! — удивился Бирка.
— Да, жена Казуева. Но, с другой стороны, кто написал тебе хороший доклад для конференции? Сам?
Бирка помялся, покряхтел, но, сраженный осведомленностью шейха, вынужден был выдавить из себя:
— Она.
— То-то! — Жума постучал пальцем по звучному лбу Бирки. — Как же можно не дорожить таким толковым и знающим работником? Зачем же его выживать? Тут, мой дорогой слабоумный сын, ты вступил в противоречие не только с Кодексом законов о труде, иначе говоря, КЗОТом, но и с бессмертным учением Пророка, который завещал нам целовать руку врага, если мы не можем его победить… Кому еще известно, что ты приглашал инспектора?
— Ханбекову и Сапарбиеву.
— Как они к этому отнеслись?
— Сапарбиев был рад, что инспектор одобрил работу Казуевой, а Ханбеков заявил…
— Одну минуту!
Жума подошел к стене, отодвинул штору, скрывавшую несколько телевизоров, и включил один из них. Через несколько секунд на экране появился кабинет завсельхозотделом. Ханбеков, устало откинувшись в кресле, читал какую-то бумагу. Жума подошел к телефону и набрал помер. В телевизоре зазвенел звонок.
— Сату Халович? Салам алейкум, дорогой. Хушпаров на проводе.
— Очень рад, очень рад, — бегло ответил Ханбеков, не меняя небрежной позы.
Он, конечно, не знал, что Жума его видит, но ведь не знал он и раньше, с горечью подумал шейх, однако всегда вставал, разговаривая со мной, а теперь… Первым его движением было выключить телевизор: какое разлагающее для мюридов зрелище! Но тут же шейх понял, что уже поздно и потому, знаками приказав Мусосту на всякий случай сделать магнитофонную запись разговора и несколько фотоснимков, продолжал: