— Почему ты так решил? — прищурился шейх.
— Он должен глубже прочувствовать твое величие, несравненный, и свою зависимость от твоей воли. Тогда он впредь будет более сговорчив, будет послушнее выполнять твои поручения.
Жуме понравилось рассуждение новообращенного. «Молодец!» — усмехнулся он.
Раздался телефонный звонок. Шейх снял трубку. Дежурный доложил о прибытии мюрида Дика с освобожденным из вытрезвителя Биркой.
— Пусть войдут вместе, — сказал Жума и резко положил трубку.
Через минуту открылась дверь, и Бирка прямо у порога бухнулся на колени, пополз к шейху. Тот презрительно оттолкнул его и обратился к Дике:
— Как вам это удалось?
— Не так просто, о солнцеликий. Наши люди проникли во все алкогольные пункты поселка и сперва лишь притворились там сильно пьяными, надеясь в таком виде попасть в вытрезвитель. Но провести несравненную Халипат нам не удалось. Тогда я отдал распоряжение нашим людям напиться на самом деле.
— Я думаю, — тотчас перебил шейх, — мюриды не так-то легко согласились пойти на столь тяжкое нарушение запрета Корана?
— Да, повелитель. Нигде не было ничего, кроме дорогого коньяка, и мюриды некоторое время колебались. Мне пришлось показать личный пример. Правда, потом почти все превзошли меня.
— Аллах вам это простит. Вы действовали в интересах святого дела.
— Теперь мы уже беспрепятственно, на вполне законном основании проникли в вытрезвитель. Остальное, о мудрейший, было делом техники.
— Молодец. Ты получишь большую награду. А ты, — шейх пнул ногой распростертое тело Бирки, — можешь искупить свою вину только безукоризненным выполнением задания сочинской командировки. Теперь же — исчезни с моих глаз, нечестивец.
Бирка, пятясь и без конца отвешивая поклоны, на карачках выполз за дверь. Дика удалился вслед за ним.
Несколько минут длилось тягостное молчание. Наконец Усман решил сделать вид, словно ничего особенною не произошло, что можно продолжать прерванный разговор, к спросил:
— Ханбеков — член секты?
— Формально нет. Но он очень сочувствует нам и во всем помогает. — Шейх, кажется, тоже был расположен продолжить беседу.
— Бескорыстно? Из одной любви к аллаху?
— Ну, нет! Его любовь к аллаху приходится подкреплять то бараном, то гусем, то корзинкой яиц…
— А в каком он сейчас затруднении, если не секрет?
— Секрета нет, — Жума бодро потер лысеющий лоб. — Он, видишь ли, на старости лет завел шашни с моей дальней родственницей Куржани. А ей — она, конечно, член секты, наш человек — пришлось скрыться из Малхан-ирзе. Куда — Ханбекову неизвестно. Он затосковал, захотел любви. И теперь просит, чтобы я помог ему найти его крошку.